— Егор Николаевич, ответьте мне, пожалуйста, на несколько вопро…
— А вы не боитесь, — перебил я его, — что сейчас вылетит эта дверь и сюда ворвется спецназ ЦСН КГБ?
Было видно, как лицо Немировича сначала покраснело из-за того, что я прервал его речь, а потом побелело, когда до него дошел смысл сказанных мною слов. Но он молодец, справился с собой. И даже нашел в себе силы продолжить в вежливом тоне:
— Нет, не боюсь. КГБ, конечно, организация серьезная, но и она подчиняется советскому закону, который я сейчас здесь представляю.
— И по какому же закону, прошу прощения, вы меня задержали? При этом, кстати, чуть не убив?
— Я приношу вам официальные извинения за действия нашего сотрудника. Уверяю вас, он будет наказан. Честно вам признаюсь, я просто не знал, что на задержание направят этого дебила. Я не могу уследить за всем. Но, повторю, за свои действия он ответит.
— Хорошо, — продолжил я, — но все же вы еще так и не сообщили причину задержания офицера КГБ.
Я специально упомянул про офицера КГБ, пусть не расслабляются. Подполковник поморщился и забарабанил пальцами по столу. Видимо, привычка у него такая выработалась на уровне рефлексов, когда о чем-то серьезном думает или волнуется. Наконец, он поднял на меня глаза и сказал:
— Причина вашего задержания — это аналитические выводы в рамках совсем другого дела.
— Какого дела? — тут же встрял я.
— А вот это вас уже не касается! — Кажется, мне удалось немножко вывести его из себя.
— Извините, не могу согласиться. Меня касается все, что послужило причиной моего ареста. И до тех пор, пока вы мне эту причину не объясните, ни на какие вопросы я отвечать не буду. Более того, я требую немедленно сообщить моему начальств в ЦСН КГБ СССР!
Я опять сделал ударение на "КГБ", пусть помнит, против какой организации он решил пойти. Может, изменит свое решение? Хотя, вряд ли, видимо, он все поставил на одну сторону. Или нет? Может быть, он и правда хочет честно выполнить данное ему поручение? Такое ведь тоже не исключено. А человек он, явно, очень умный. Может, все же не стоит сразу наезжать на него?
Кстати, следователь он и впрямь первоклассный, коли сумел выйти на меня. А такие люди нам очень нужны. Все эти соображения пронеслись в моей голове в одно мгновение. А Немирович уже отвечал на мой выпад:
— Егор Николаевич, я представляю официальные органы советской милиции. Вы как офицер и гражданин просто обязаны ответить на мои вопросы.
— Хорошо, — у меня возник новый план, поэтому я сменил тон, сделав вид, что сдался, — я готов ответить на ваши вопросы, но с одним условием: мы будем говорить один на один и без протокола. Дело в том, что речь пойдет о государственных секретах высшей важности. Сразу скажу — зря вы в это дело вообще ввязались, но если уж так вышло, деваться некуда.
Немирович пожал плечами и, взглянув на Старостина, извиняющимся тоном произнес:
— Григорич, выйди.
Тот, сверля меня взглядом, нажал на кнопку звонка, поднялся и вышел в открывшуюся дверь.
А я смотрел на Немировича и думал о том, сразу мне начать внушение или послушать, что он будет спрашивать? Решил, что сначала послушаю, но потом передумал: а смысл? Он мне потом и сам всё расскажет. Поэтому я мысленным усилием вывернул колесико гипноза на полную мощность и, поймав его взгляд, задал вопрос:
— Николай Вениаминович, есть ли здесь прослушка?
— Нет, — механически ответил тот, предварительно быстро моргнув и застыв взглядом.
Ну и правда, откуда ей в это время взяться в обычном районном КПЗ? Ее и в начале 21-го века, думаю, здесь не будет.
— Слушайте и запоминайте, — продолжил я, — сегодня вечером, оставшись один, вы позвоните по следующему номеру (я назвал номер Путина) и сообщите о том, где я нахожусь, а так же ответите на все заданные вопросы. Это прямой номер Председателя КГБ. Вам ясно?
— Так точно.
— Повторите.
Он без запинки повторил задание и номер телефона. В этом состоянии они всё запоминают намертво.
— Сейчас вы забудете все, что я вам сказал и вспомните лишь тогда, когда вечером останетесь один. При этом вы будете считать, что вы сами нашли этот телефон через каких-то знакомых и что решение позвонить было плодом ваших многодневных раздумий, так сказать — выстраданным вами решением. Понятно?
— Да.
В этот момент я услышал шум открывающейся входной двери и быстро сказал:
— На счет "три" вы все забываете, чтобы вспомнить вечером. Раз, два, три!
Он опять моргнул и взгляд его прояснился. И тут постучали в дверь. Оказывается, принесли мне пищу. После того, как дверь снова закрыли и заперли, я вновь ввел подполковника в гипноз, а вернее, как меня все время поправляет Ольга — в состояние измененного сознания, имеющее очень небольшое отношение к гипнозу, — и попросил рассказать о себе и о том деле, которое он сейчас ведет. Когда услышал его историю и оценил ход его умозаключений, то понял, что сделал правильный выбор: нам такие люди очень нужны.