Не уверен, что всё пройдет так, как мы планируем, но уж точно будет не хуже, чем в моем прошлом варианте истории. Если ничего не изменится.
Эпилог
— Образ Божий в человеке — это не данность, это итог, — говорила Ольга.
Мы шли с ней, взявшись за руку вдоль линии прибоя по белому песку Варадеро, и накатывающие волны Атлантики ласкали наши ноги. Ольга была одета в какое-то умопомрачительное, всё такое развевающееся лёгким тёплым ветерком платье. Все, что я мог про него сказать — оно было красное. Почти как солнце, садящееся над океаном. А я был в простых шортах и белой футболке с короткими рукавами.
— Итог чего? — спросил я.
— Ну, это же очевидно, итог жизни человека.
— Я не очень понимаю. Пожалуйста, объясни.
Она искоса с подозрением глянула на меня: не издеваюсь ли я, задавая такие вопросы? Но я и правда, хотел знать ответ.
— Все, что человек делает в жизни или не делает; все, что говорит или не говорит, все что мыслит — это все или приближает его к образу Бога или удаляет от него.
— Как может приближать или удалять то, что не делаешь или не говоришь?
— К примеру, ты мог помочь другому человеку или любому живому существу, но не помог — прошел мимо. Ты мог заступиться, сказать слово в защиту несправедливо обвиняемого, но промолчал. И вот этих "мог, но не сделал" или "мог, но не сказал" — очень много в жизни каждого человека. И каждое из них отдаляет его от образа Божьего.
— А что приближает?
— Подумай.
— Ну, может быть, молитвы там, чтение Библии, хождение в храм?
— Нет, Егор, ничего из этого не приближает человека к образу Бога.
— Почему?
— Потому что это просто то, что верующий человек должен делать. Это его обязанность.
— А, понял! Понял, добрые дела! Вот это вот — не пройти мимо, не промолчать.
— Почти правильно, но не совсем. Все эти дела лишь следствие, причина не в этом.
Я молчал и слушал.
— Причина в любви. Бог создал этот мир любовью и любовь — это то, что вообще для вас в этой жизни только и доступно. Апостол Павел писал, что все знания человеческие в области сверхъестественного, божественного, трансцендентного, похожи на отражение в мутном зеркале, когда вы пытаетесь угадать, что там скрывается. И все, что доступно для человека в мире — это вера, надежда и любовь. Но любовь, добавлял апостол, больше всего.[88]
— О какой любви идет речь? Вот, к примеру, я тебя люблю.
— И я тебя, — чмокнула меня в щеку Ольга. — Но сейчас я говорю о любви к Богу.
— А как можно любить Бога, которого ты даже никогда не видел?
— Никак, — просто ответила Ольга, — любовь к Богу всегда выражается лишь через любовь к людям, созданным Богом. И когда ты накормишь голодного, напоишь жаждущего, приютишь странника, посетишь больного и находящего в узах — это всё равно, что ты сделаешь это Богу. И тогда ты становишься образом Божьим для тех людей, которым ты помогаешь. Помогаешь, не требуя ничего взамен, просто потому, что так в тебе проявляется этот Образ. И тогда, глядя на тебя, многие люди думаю: а ведь есть Бог, есть! Это Он прислал ко мне этого человека. И не знают, что это Сам Бог в твоем образе сейчас встретился с ними. Когда ты помогаешь попавшим в беду животным, то ты сам становишься для них богом. Потому что они тоже любимое творение Божье.
— А наша с тобой любовь, она приближает нас к образу Бога?
— Пожалуйста, Егорушка, поцелуй меня! — тихо и неожиданно попросила Ольга.
Я остановился, схватил её и крепко прижал к себе, бормоча что-то том, что теперь я ее никуда не отпущу, что мы всегда будем вместе — целуя ее губы, глаза, нос, щеки, волосы.
— Ну, всё, всё, хватит. Пойдем, — она уперлась в мою грудь руками.
И мы пошли дальше. Лишь тогда Ольга вдруг как-то странно ответила на мой последний вопрос:
— Не нас, милый. Тебя. Я хоть и человек, но не совсем человек.
И вдруг я всё понял. Знание обрушилось на меня и будто придавило к земле. Мне захотелось завыть, закричать, рвать на себе волосы, умолять, валяться в ногах. Но я лишь шел, глядя на такой красивый закат и глотая соленую влагу, текущую из глаз. Так всегда бывает, когда ты смотришь на солнце, пусть даже закатное. Я шел, сдерживая рыдания, которые ничего не могут изменить. Потому что на песке оставались только одни следы. Мои. И там всегда были только мои следы. Потому что Ольги нет…, и никогда не было.
88
"Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло [мутное зеркало], гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан. А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше. (Библия, 1 Послание к Коринфянам, 13:12,13)