У меня по этому поводу был острый спор с М. Тэтчер. Она убеждала, что для Англии ядерное оружие — единственный способ обеспечить свою безопасность в случае обычной войны в Европе. Но это же какая-то философия обреченности! Я говорил английскому премьер-министру: «Когда вы клятвенно заверяете нас в том, что ядерное оружие — это благо, что пусть США и СССР сокращают его уровень, а Англия останется в стороне, то всем сразу становится ясно — перед нами горячая сторонница ядерного оружия. Допустим, мы начнем процесс разоружения, уберем РСД из Европы, сократим СНВ на 50 процентов или на другую цифру, а вы будете наращивать свои ядерные силы. Как будете вы выглядеть в глазах мирового общественного мнения, вы подумали об этом?»
Я посчитал своим долгом напомнить, что Англия была участницей трехсторонних переговоров о полном и всеобщем запрещении ядерных испытаний, а затем потеряла интерес к этим переговорам. Мы свыше полутора лет соблюдали мораторий на ядерные взрывы, а Великобритания уклонилась.
Существование ядерного оружия все время таит в себе риск непредвиденного. Если исходить из того, что ядерное оружие — это благо, надежная гарантия безопасности, то давайте долой и Договор о нераспространении ядерного оружия. Тем более что сегодня десятки государств располагают научно-техническими и материальными возможностями обзавестись собственной бомбой. Какое моральное право имеют нынешние ядерные державы отказывать в этом, например, Пакистану, Израилю, Японии, Бразилии и кому угодно? Но что тогда станет с миром, с международными отношениями?
Оценивая ситуацию, Политбюро ЦК подтвердило решительное несогласие советского руководства с позицией, в соответствии с которой ведение международных дел и национальную безопасность не мыслят иначе как при опоре на ядерное оружие.
Но возвращаюсь к проблеме РСД. Строго говоря, «нулевой вариант» для Европы в свое время предлагался президентом Р. Рейганом. На первоначальный патент этой идеи претендует Г. Шмидт. Он действительно первый выдвинул такое предложение в бытность канцлером ФРГ. В Рейкьявике мы с президентом нашли решение, практически довели его до стадии соглашения. Теперь ему можно дать жизнь. Одна западногерманская газета писала, что в ФРГ есть деятели, которые постоянно настаивают на том, чтобы поймать Горбачева на слове. Но, согласившись с «нулевым вариантом», Горбачев сам их поймал на слове. Пусть, мол, теперь докажут, писала газета, что они не демагогией занимались и, выдвигая свой «нуль», не рассчитывали на то, что русские его все равно отвергнут. Я посмеялся, прочитав это, но подумал: газета ведь права.
Поддавалась решению и проблема оперативно-тактических ракет. Мы — за их ликвидацию. Но что получалось? Приезжает в Москву (в апреле 1987 года) Дж. Шульц и начинает нас убеждать, что США должны иметь право «довооружиться» — обзавестись определенным количеством ракет этого класса, впредь до того, как Советский Союз их полностью ликвидирует. Какая-то немыслимая логика, логика наоборот! Мы ликвидируем выводимые из ГДР и ЧССР ракеты с меньшей дальностью, а затем готовы ликвидировать и остающиеся ракеты этого класса. И вот, когда мы делаем это предложение, в НАТО начинают ходить вокруг него, как кошка вокруг миски с горячей кашей. История повторяется.
Это, однако, нас не обескуражило. Обдумав ситуацию, которая сложилась весной и в начале лета 1987 года на переговорах в Женеве, и прислушавшись к голосу общественности — не только европейской, но и азиатской, — мы делаем еще один крупный шаг.
22 июля 1987 года от имени советского руководства я объявил о том, что СССР готов пойти на уничтожение всех своих ракет средней дальности также и в азиатской части страны, то есть снять вопрос о сохранении тех ста боеголовок на РСД, о которых договорились с президентом США в Рейкьявике и велась затем речь на женевских переговорах. При условии, конечно, что США сделают то же самое. Ликвидированы будут и оперативно-тактические ракеты. Словом, Советский Союз готов осуществить «глобальный двойной нуль».
С чистой совестью мы вправе сказать: Советский Союз сделал все от него зависящее, чтобы дать жизнь первому крупному соглашению о ликвидации не одного, а двух классов ядерных вооружений.
Но сколько барьеров возводилось и возводится, чтобы помешать договоренности. Через какой частокол преград приходится прорываться, с тем чтобы разум, здравый смысл взяли верх над ядерной манией.