— Почему столько народа?
— Так посмотрите, что они делают?
— Двор разделяют пополам, мало, что школу внутри перегородили, так теперь двор!
— А зачем? Какова цель?
— Да вы что, с луны свалились? — удивленно посмотрела на него пожилая женщина. — Мы уже неделю воюем: они разделяют детей на русских и молдаван — молдаване в одной половине, русские — в другой.
— Они же и так были по разным классам, чего же еще надо?
— А чтобы молдавские дети вообще не общались с русскими!
— Кому же это выгодно — поссорить народы?!
— Слушайте, — зло фыркнула женщина, — идите вы...
И Иван действительно пошел, нашел класс с надписью 1"б» и открыл дверь. В классе — никого. За столом сидит пожилая учительница, что-то пишет.
— Вам кого? — спросила она, глянув поверх очков и узнав Исаева, еле заметно улыбнулась. — Егорку забрала Оксана Ивановна, минут двадцать назад, извините, и вот еще что, чтобы вы знали: с завтрашнего дня детей будете приводить в школу и сдавать нам под роспись, а вечером забирать так же. Вот я такую книгу завожу.
— Да что же это творится?
— Как что — перестройка. В соседнем детском садике пропали два ребенка, потом их нашли в песочном карьере, заваленных песком. А вы что, ничего не знаете? Вы на митингах бываете?
— Некогда мне, работы по горло.
— Ну, смотрите, так и свою судьбу можно проворонить. Я вам все-таки советую сходить на митинг, хотя бы на один. Они проходят ежедневно на площади. Послушайте, что Будулай, Михась Волонтир, говорит, он призывает убивать нас, русских. Очищать молдавскую землю от оккупантов.
Иван шел, опустив голову, по притихшему, почти безлюдному городку в сторону своего дома.
«Да, что-то тут не так, — думал Исаев, — где-то произошел сбой, притом очень солидный, если не хуже. Уже идет война в Карабахе, Азербайджане, Армении, Грузии, такое же назревает в Молдавии. Кому же это выгодно? Кто же тогда Горбачёв?!»
— Кому это выгодно! — кричал оратор на следующий день на митинге, — Нам, трудовым людям? Нет! Я всю жизнь проработал с молдаванами, и никаких проблем. Нам нужен был один язык — говяжий, чтобы закусить, а сейчас, посмотрите, что происходит! Это выгодно ЦРУ, они раскачивают СССР с молчаливого согласия Горбачева.
— Нужно позвонить Горбачеву! — кричали из толпы.
— Звонили, он не хочет с нами разговаривать!
— Врешь! Не может быть! Звоните отсюда!
Председатель исполкома, по национальности молдаванин, дал команду и на площадь вынесли телефонный аппарат, подключили через усилитель к динамикам, которые когда-то использовали на парадах, и громадная толпа народа, заполнившая площадь и близлежащие улицы, четко услышала: «Приемная Генерального секретаря ЦК КПСС слушает». — «Я председатель исполкома города Бендеры Молдавской ССР, собрался многотысячный митинг, люди хотят слышать Горбачева». — «Минуточку, — а через пару минут, — Генеральный секретарь занят!»
И так повторилось много раз.
— Члены КПСС! В знак протеста предлагаю прямо тут, на площади, сжечь партийные билеты! Горбачёв – предатель! Он предал наш народ!
Заполыхал костер. Люди с орденами и медалями, большинство плача, но были такие, что матерились трехэтажным матом, проходя, бросали в костер книжечки с профилем Ленина на обложке. Сжег свой билет и Иван, и на душе стало так пусто и безысходно, что хотелось не заплакать, а заорать, завыть.
«Какое предательство! До такого мог додуматься только гениальных подлец». – Думал тогда Иван.
А площадь бурлила. На трибуну вышел военный. Люди, неоднократно обращавшиеся в воинские части за помощью, притихли, ожидая какого-нибудь сообщения.
— Тихо! — сказал сосед Ивана по толпе. — Дай послушать, что майор скажет.
Иван сразу узнал своего сослуживца, начальника ГСМ Воронова. Но офицер начал читать стихи, по площади пронеслось:
— Я никогда не думал и не верю,
Что русские виновные за то,
Что нефть течет рекою «за пределы»,
Что продано Отечество мое.
Я — русский, но не Сталин,
И мой народ в России не один,
Зачем же мне вы приписали,
Что натворил великий тот грузин.
Страна моя! И гордый мой народ!
Дай мужество сказать мне это слово:
Чтоб столько лет мы, двигаясь вперед,
Дошли до ужаса, позора до такого!
Несколько секунд площадь молчала, но потом взорвалась бурными аплодисментами.
— Правильно! Причем тут русские?!
— Нашел время стихи читать, ты лучше скажи: на какой стороне будете вы, военные, когда нас убивать будут?!