— А где вы живете? — подключились женщины.
— В Бендерах.
— У меня там сестра работает, в поликлинике.
— А моя жена врачом там же работает.
— Тем более вам не надо уезжать, русские врачи значительно лучше молдавских.
— Если бы все так рассуждали, как вы! А то многие думают по-другому, в Бендерах детей русских воруют, убивают ни в чем неповинных людей. Вон, солдата, брата нашей работницы, только что вернувшегося из армии, днем, прямо на автобусной остановке зарезали.
— И не только русских. Когда первая перестрелка была у нас в Дубоссарах, погиб один украинец и четыре молдаванина. Так что они даже свой народ не щадят, одно слово — националисты.
— Тогда откуда они взялись такие?
— Откуда — из Румынии. Хадырка — румын, Снегур — румын, Лари — румынка, — куда ни кинь — везде румын. Нет, все же не уезжайте, все перемелется.
На границе Украины и Молдавии состав остановился и стоял долго. Потом, трижды прокричав, медленно переехал по мосту через Днестр и покатил в сторону Кишинева. Исаев подошёл к справочному.
— В Одессу и Тирасполь поезда отменены, а в Бендеры будет только утром.
Исаев вышел на привокзальную площадь. Постоял-постоял и, ничего не увидев подходящего, решил выехать на дорогу и там голосовать. Забросив рюкзак за спину, спокойно зашагал к троллейбусной остановке. «За ночь доберусь» — подумал. Но на трассе машины шли редко, и те часто шли, не останавливаясь. Простояв около часа, Иван, совершенно озябший, решил идти к аэропорту: может, оттуда что-нибудь будет. Но и в аэропорту ему сказали, что автобус будет только утром.
«Придется коротать ночь тут», — решил Исаев и уселся внизу в пустующее кресло. В помещении было тепло, и Иван, согревшись, задремал.
— Здравия желаю, товарищ капитан! — разбудил его чей-то голос. Исаев открыл глаза и увидел перед собой рослого симпатичного прапорщика.
— Аль не узнаете? Так это же я, Колька Нестеров!
— Нестеров! Надо же! Никогда бы и не подумал, прапорщик, музыкант. Ну, садись, только я давно уже не капитан, а майор, а теперь уже — просто пенсионер. Рассказывай, как ты, где?
— Так все там же, в крепости, только в оркестре, заместитель дирижера. Вот за женой приехал, должна прилететь.
— Так ты на колесах?
— Ага, «жигуль» у меня, первый.
— Может, и я с вами как-нибудь?
— А чего же, вот ее самолет делает посадку.
Глава тридцать вторая
Виктор Иванович перечитывал письмо от Ивана. Давно выпал снег. Морозы, правда, были не очень сильные, так, градусов двадцать. Так что Яков Иванович почти каждый день надевал лыжи и шел на «охоту». Какая там охота! Просто полюбоваться природой, послушать тайгу. Вначале звал Виктора, но тот далеко ходить боялся, хотя и лучше стало после Крыма, но еще прибаливал.
— И чего читать одно и тоже? — сказала Надежда Павловна. — Хорошо, что до нас эта перестройка не докатилась!
— Да чего ж не докатилась! Уж до чего же я был противник всяких «комов», но теперь и я понимаю, что кроме тех проклятых «комов» в той власти все было правильно! Надо же додуматься, чтобы булка хлеба стала стоить пятьсот-шестьсот рублей! Я думал, двадцать копеек маловато, но чтобы так!
— А чего ж ты хотел? Тебе пенсии теперь сколько платят?
— Так вот уже три месяца, как ничего.
— А вот Людка не нарадуется: простор, говорит, чем хочешь — торгуй, куда хочешь — езди, чего хочешь — вези.
— Вот-вот, она и детей своих так воспитывает. Вон, Ванечка, уже большой лоб: скоро в армию идти, а что делать умеет? Ничего! А норовит то продать, то купить. Умрем — все продадут, все растащат.
— Да и нет, Настенька-то ее прямо как с иконы снята.
— Ну да... девчонке, поди, десятый год идет, еще чего придумала!
— А по мне, так все равно!
— Как это тебе все равно, русских отовсюду гонят, убивают, а ей «все равно»!
— А чего перлись туда? В Прибалтику, на Карпаты, в Среднюю Азию?
— Ванька, что ли, мой перся? Да его привезли туда, как котенка и выбросили. Сейчас в Крым татары стали возвращаться: семьями русских вырезают!
— А ты откуда знаешь?
— Письмо от Иванова, соседа моего, было, аль не читала?
— Мне только и осталось, что чужие письма читать. Людка грозилась сегодня приехать, да что-то не звонит.
— Яков на работу хочет устраиваться, на зиму. Тебе говорил?
— Говорил, сидел бы лучше. Скоро Людка третьего нам подкинет.
— Как третьего! А я что-то не замечал.