Нужно сказать, что в этот раз все были одеты не в майки и шорты, а пришли на просмотр главного парада в костюмах и строгих платьях. Конечно же, наши ветераны войны и труда надели свои ордена и медали! И, несмотря на то, что за огромным окном виднелся залив с лазурной водой, а вокруг него бушевала тропическая зелень, и всё это манило нас к себе, все вели себя чинно и торжественно. За четверть часа до начала парада все расселись по местам и восторженно смотрели на стройные ряды участников Парада Победы. Наших помолодевших бабушек и дедушек Саврас расположил в первом ряду кресел, а наши с Марком родители, Софья с Владимиром, я с Марком и сам хозяин с женой Светой-Светозарой сидели во втором ряду, но для всех зрителей обзор был прекрасным.
Кстати, моя подруга Фике по случаю Дня Победы надела свои две награды: Орден Ленина и Золотую Звезду Героя Советского Союза. Её муж полковник Тайгин был при полном параде, и на его груди, кроме многочисленных фронтовых орденов и медалей, тоже выделялись самые высокие награды страны. По этому поводу наши деды и отцы выразили неподдельный восторг. А на их логичный вопрос, «за какие заслуги Софья и Владимир получили столь высокие награды», я громко доложила, что Родина отметила наших друзей за неоценимую работу, которую они проделали во благо Советского Союза.
И чтобы закончить вечер вопросов и ответов, мой муж объяснил, что это совершенно секретное дело. Вот поэтому Брежнев лично вручал награды нашим героям в Кремле в присутствии только своего соратника Андропова, а после торжественной части состоялся праздничный обед в таком же составе: два высших руководителя страны и наши награждённые друзья. После слов Марка старики сердечно поздравили Софью и Владимира и теперь смотрели на них с большим уважением, почти, как на небожителей. Ещё бы! Ручкались с самим Брежневым в Кремле!
Сквозь рамки порталов мы смотрели, как маршируют по Красной площади стройные ряды военнослужащих, как движется по брусчатке грозная военная техника. Нужно напомнить читателям, что в то время далеко не в каждом доме или квартире нашей огромной страны имелся телевизор. И качество той техники оставляло желать лучшего! Мало того, что экран имел небольшие размеры, так ещё и изображение на нём было чёрно-белым и нечётким. Зато большие рамки четырёх порталов позволяли видеть трансляцию с Красной площади Москвы в прекрасном изображении! Собственно говоря, создавалось ощущение, что мы смотрим репортаж через большие окна.
Глава 3
Я бросила взгляд на Савраса и поймала себя на мысли, что он неспроста с интересом наблюдает за тем, что происходит в самом центре столицы моей Родины, а там по Красной площади величественно проезжали символы Великой Победы — танки Т-34 и легендарные «Катюши». И вдруг я, как наяву, увидела, картинку из недавнего разговора с нашим другом-колдуном и вспомнила его слова о том, что он, якобы, давно уже не вмешивается в дела тех или иных стран. «Ох, и непрост ты, колдун!» — подумала я в очередной раз. А потом мне почему-то вспомнилась научно-фантастическая повесть советских писателей Аркадия и Бориса Стругацких «Полдень, XXII век (Возвращение)». В самом конце этой истории один из главных героев (между прочим, звездолётчик!) рассказывает своим друзьям интересную историю, случившуюся с ним в далёком космосе…
«Мы шли на „Тариэле“ к ЕН 6 — рейс легкий и неинтересный, — везли Перси Диксона и семьдесят тонн вкусной еды для тамошних астрономов, и тут у нас взорвался обогатитель. Я хочу, чтобы вы отчетливо представили себе ситуацию: до ближайшего населенного пункта два парсека, вокруг безнадежная пустота, на борту двое живых и один полумертвый — три человека, заметьте, ровно три, это я говорю вам, как командир. И тут открывается дверь, и в кают-компанию входит четвертый.
— Здравствуйте! — говорит незнакомец. — Меня зовут Петр Петрович. Как вас зовут, я уже знаю, поэтому времени терять не будем, и посмотрим, что у вас делается в машинном отсеке.
А минуты через две включаются все индикаторы, и пульт обогатителя показывает готовность номер один.
— Ах, ну и звездолет у вас, Леонид Андреевич! — сказал вернувшийся в рубку Пётр Петрович. — Ну и гроб. Преклоняюсь перед вашей смелостью, товарищи.