А миссионер должен изначально знать, что православие не очевидно, что у человека, который не согласен с тобой, есть на это основания. Если он думает иначе, чем ты, это не повод считать его дебилом или недоумком. А бывшие атеисты по себе помнят, что они были другими, и каково это совершить шаг от неверия к вере. Память о своих былых сомнениях располагает к пониманию собеседника. А человек, который всегда рос в церковной среде, зачастую не понимает неочевидности своих слов и своей веры…
Я стараюсь в своих беседах смотреть на проблему глазами человека, не согласного со мной, чтобы понять его. Так легче строить диалог с людьми. Миссионер должен быть немного шизофреником: он должен говорить и при этом тут же слушать себя, причем не своими ушами, а ушами своего собеседника и оппонента — как с его позиции будет воспринято то, что я сейчас скажу[1001]. Если этой «шизофреничности» нет, то получится монолог по принципу «тихо сам с собою я веду беседу».
— Вы упомянули о проблемах в современной церковной жизни, которые не дают основания для оптимистического взгляда на рост церковной миссии. А подробнее — что именно вы имеете в виду?
— 2007 год. Январь. Кремлевский Дворец Съездов. Рождественские чтения. Только я вошел в фойе — и первая же телекамера набросилась на меня с характерным вопросом: «отец Андрей, это Юбилейные Рождественские чтения…». И все настроение тем самым испортили. Эта наша юбилейная болезнь такую тоску уже наводит… Церковная жизнь сводится к бесконечному выискиванию юбилеев и их торжественному празднованию. Юбилейность — это подчеркнутая обращенность в прошлое. Причем заведомо самовосхищенное обращение, некритическое, беспокаянное.
Так вот, у нас есть потрясающее расхождение между помпезно-официозным благодушием церковной юбилейной жизни и тем, что реально происходит в стране. Посмотришь наши официальные церковные издания — и церковная жизнь предстает в виде большого «букета в шоколаде». Совершенно неадекватно (и уже не первое столетие) соотношение между масштабом национальных бед и вызовов — и нашей реакцией.
Да, история Церкви сложна и богата. Но Господь призвал нас к жизни в сегодня! Миссия — диалог с современным миром, а не с позавчерашним.
— Значит, вы не хотите нынешнюю миссионерскую пассивность оправдывать тяжким наследием советских лет?
— Истоки нынешнего миссионерского кризиса уже недостаточно искать в советских гонениях. Гнали всех. Но отчего-то баптисты или иеговисты смогли мгновенно развернуть миссионерское наступление, а у нас до сих пор каждое миссионерское действие становится «событием» и «информационным поводом». Им «заграница помогла»? Несомненно. Но нами за те же годы «освоено средств» несопоставимо больше. Вопрос в том — во что эти средства вкладывались. В людей или в камни.
В 2007 году не менее трех миллионов долларов ушло на колокольню Данилова монастыря[1002]. В памяти моей электронной почты хранится также сообщение Службы коммуникации ОВЦС МП для органов информации от 30 мая 2002: «29 мая 2002 года на заводе ЗИЛ в Москве состоялся благодарственный молебен по случаю извлечения из литейной ямы колокола, отлитого 21 мая для восстанавливающейся звонницы ТроицеСергиевой Лавры. «Первенец» — такое название получил новый колокол — первый из семейства больших колоколов. «Первенец», весящий 27 тонн, является частью проекта полного воссоздания уникальной звонницы. Отливка бронзового колокола обошлась в 30 миллионов рублей, средства на его создание пожертвовали благотворители. Сейчас готовится к литью копия еще одного лаврского колокола —"Бориса Годунова". Далее планируется отлить колокол "Благовестник", а также самый большой из звучавших на Руси "Царь-колокол"»[1003]. В начале 2002 года доллар стоил 30 рублей. Значит, на самый малый из новых колоколов ушел миллион долларов. Спустя пять лет узнаем — «Стоимость отливки «Царь-колокола» — 72 миллиона рублей. Все мероприятия в целом, включая проектировочные работы, транспортировку, монтаж, обошлись более чем в 100 миллионов рублей», — сообщил РИА «Новости» директор Патриаршего реставрационного центра лавры иеромонах Иосия»[1004].
Сумма, в которую обошлись остальные колокола, обеспечившие Лавре еженедельный heavy metal, не разглашалась. Полагаю, каждый следующий был процентов на 20 дороже. В итоге получается около 8 миллионов долларов.
Восемь миллионов — на что?! У Лавры и до этого был прекрасный звон. Грохот современного города все равно не перекричишь. Но на эти деньги ведь можно было бы все школы России и СНГ обеспечить комплектами учебников и книг по православной культуре.