Пропаганда гомосексуализма — это шаг в могилу хотя бы по той простой причине, что это — бездетный тупик. В этой рекламе все может быть очень утонченно, со вкусоми стилем, там могут играть прекрасные актеры, но это все равно аромат смерти. Потому что детей при однополых отношениях быть не может. Есть старая русская народная сказка: «Жил-был царь, и было у царя три сына. Выросли сыновья, надо их женить. И царь задумался, как бы их пристроить так, чтобы потом раздоров в царстве не было. И нашел выход: первого сына женил на втором, второго — на третьем, а третьего — на первом. Тут и сказочке конец, и роду царскому —… тоже».
— Но ведь и у монахов нет детей. Это тоже лик культуры смерти?
— На совести каждого настоящего монаха больше детей, чем у любой матери-героини! Потому что монах помогает людям, обращающимся к нему за советом, пережить семейные кризисы, не развестись, не пойти на аборт… Так что не без монашеских советов рождаются дети, которых при иных обстоятельствах просто не было бы на свете!
— У людей есть определенные консервативные представления, в которые ваш образ, ваша манера говорить может не вписываться. Бывали какие-то нарекания по этому поводу?
— Бывали, конечно. И у людей светских, в том числе. Таким людям хотелось бы видеть в церкви своеобразный памятник прошлому. Это же очень удобно. Если церковь в прошлом, то при всем уважении к ее «наследию», ко мне она не имеет никакого отношения. В музей можно зайти, полюбоваться, поизучать, но для жизни надо из музея выйти. И уж тем более не признается право на вмешательство мумии в мою современную жизнь. Ну, вот даже своим языком я говорю людям: «Православие — не древность, не музей». Да и вообще моя речь звучит вне храма и ради нецерковных людей. Здесь на нашем «церковнокитайском» языке, языке семинарии XIX века вообще нельзя говорить.
— Ваша популярность необычна не только в Православной среде. Чем она вызвана? Откуда такой интерес к вам со стороны светских журналистов?
— Когда вышла моя книжка «Как делают антисемитом», я полагал, что на этом мои контакты с федеральными телевизионными каналами закончатся. Но этого не произошло, хотя какая-то пауза на некоторое время возникла… А вообще иногда мне кажется, что с некоторыми из наших знаменитых журналистов нужно общаться как с собаками. В хорошем смысле этого слова! Я сам собачник — собак люблю, а кошек ненавижу. Более того, считаю, что по своим грехам я в следующей жизни сам стану собакой. И собаками не обзываю никого. Но просто есть такое правило общения с собаками: ты можешь говорить им любые слова, самые гадкие и мерзкие — ей это не важно, а важна интонация. Ты можешь говорить: «сволочь ты рыжая», «гадина ты безумная», — но с доброй интонацией. И собака реагирует на это положительно. Так и журналисты реагируют не на содержание, а на общую красоту речи. Им важно, чтобы речь была динамичная, с шутками, с парадоксами. Они готовы за это и Дугина терпеть, и Жириновского, и меня…
— Вас не раздражает, что вы вписались в этот сомнительный ряд? Вам это легко дается?
— Для меня это форма послушания. Есть слова апостола Павла: «Любовь всему верит». Когда я иду на какую-то телевизионную передачу, я понимаю, что скорее всего самое главное в моем выступлении вырежут. Но если это «обрезание» будет хоть немного аккуратным, что-то из моих слов все же дойдет до зрителя… И потому я не отказываюсь от телеэфиров.
— И все же ваше подыгрывание молодежным аудиториям вызывает осуждение у церковных людей…
— Подыгрывание? Подлаживание? Вы зайдите в Интернет, наберите в любом «поисковике» мою фамилию — и посмотрите, сколько ругани несется в мой адрес со всех сторон. Дело же не в том или ином слове, а в содержании. Неужели я корёжу и цензурирую православие ради того, чтобы понравиться кому-то? Есть ли какие-то прогибания в моих текстах перед врагами и оппонентами Церкви? Язык, форма, место, аргументы — могут быть у меня необычными. Но главное содержание моей жизни и проповеди все же церковны.
— Кстати, готовясь к нашей беседе, я зашел в Интернет и посмотрел, что и как
0 Вас пишут. Только за последние две недели нашел более ста упоминаний о Вас в прессе. Но в этом числе был фельетон про вас в «Крокодиле»[1050], фельетон же в ультра-православном «Русском вестнике»[1051], а из «Известий» узнал об обещании руководителя пресс-службы Духовного управления мусульман Поволжья подать на Вас в суд[1052]. В петербургской газете «Дело» некий студент, пишущий о себе как о «глубоко православном человеке», защищает от Вас самого Пушкина[1053]. Такое обилие критики, причем с самых разных сторон Вас не напрягает?