А уже в наши дни в одном из московских монастырей наместник заметил, что у молодых и не в меру ревностных послушников появляются признаки духовного нездоровья: они всё обращались к нему за благословением на чтение литературы о стяжании непрерывной молитвы (исихазму)… Когда в очередной раз послушники попросили у него инструкцию по созерцанию нетварного света, отец наместник вспомнил, что на днях его прихожанка-художница принесла ему книгу, изданную в сопровождении еерисунков. Книга была про Винни-Пуха. Вот ее-то отец архимандрит взял со своего стола и обязал юных мистиков ее читать. На их недоуменный вопрос — до каких пор им ее изучать, последовал ответ: «До охоты на Слонопотама! Этого вполне хватит»… Через несколько дней ребята стали такими, какими и подобает быть в их возрасте, сбросив с себя маску преждевременного «старчества»[1120].
Вообще прежде чем обожиться, надо попробовать очеловечиться. В попытке перепрыгнуть именно через эту ступеньку священномученик Ириней Лионский (II век) видел грех первых людей: не став еще людьми, хотели стать богами.
Начинать выход из преждевременной стилизации под «бесстрастие» можно с того, чтобы радоваться той самой «святой и смешной детворе». По-человечески, без всяких там цитат из Игнатия (Брянчанинова), без оглядки на святые прецеденты (они есть, но не всякий семинарист достаточно богословски эрудирован, чтобы их помнить). Не могу поверить, чтобы Христос не улыбался и не смеялся, когда брал на руки малышей!
А еще одна радость — это радость узнавания эха Евангелия в светской культуре. У семинариста ведь есть преимущество: он знает оригинал, поэтому может понять, на что намекает Толкиен, а на что — «Матрица»…
— Да ведь семинаристы, как правило, не читают Толкиена.
— Так вот в том-то и проблема, что семинаристы не пользуются своим преимуществом. Это неправильно. У светских студентов нет знания библейского первоисточника, и потому русские толкинисты не понимают, что Толкиен написал христианскую книгу. Они не чувствуют аллюзий. Семинарист может это почувствовать — но он не читает Толкиена. Поэтому моя задача, как ни ужасно это звучит, вместо Григория Паламы подсунуть ему Толкиена. Если ты хочешь быть миссионером — придется читать и это тоже!
— То есть в первую очередь Вы работаете с будущими миссионерами?
— Да, и я вновь хотел бы пояснить, что я не считаю, что это нужно всем семинаристам. Семинаристы разные — и по своему психологическому складу, и по своему призванию. И их наставники не должны их подгонять под один стандарт, и сами ребята должны осознавать свое своеобразие и понимать, что «попы разные нужны, попы всякие важны».
— Так, выходит, миссионер все время говорит о чем-то светском?
— Нет. Он должен уметь начать разговор со светского сюжета. А затем перейти к своему.
— Нередко видишь священников на светских мероприятиях. Должны ли они участвовать в мирской жизни? Смотришь, Иван Охлобыстин уже священником стал…
— Прекрасно! Церковь многолика и многообразна. Она — живой организм, и в нем должны быть и вот такие «пограничники», как я, и монахи-отшельники типа старца Анатолия из фильма «Остров». И это ошибка, если вы скажите: «Мне понравился отец Анатолий, значит, все батюшки должны быть как он». Это будет кошмар, а не Церковь. Еще больший кошмар, если все батюшки станут как Кураев. Слава Богу, что наша Церковь достаточно здорова для того, чтобы терпеть существование таких маргиналов как Охлобыстин или Кураев.
Вот недавно Охлобыстин поделился со мной своей мечтой: «Я мечтаю снять ролик». Сюжет такой. Едет хорошая машина, но не «Мерседес», а посерьезнее… Вспомнил — «Ламборджини». Резко и красиво тормозит. Дым из под колес. Рука открывает дверь — в кадре белые манжеты, на запястье виден хороший «Ролекс», на пальце — перстенек со вкусом и с бриллиантом. Из пассажирской дверки выходит дива такая дивная, что Памела Андерсон просто отдыхает. Повязывает бандану. Берутся за руки… И идут в православный храм.
БЕСЕДА НА РОК-КОНЦЕРТЕ
— Когда уже воцерковленный человек вдруг открывает для себя мир рокмузыки — всегда ли это шаг назад, понижение планки?
— Очень по-разному бывает. Люди очень разные.