В видении старец видит душу новопреставленного инока в огненном озере по шею и сетует: «Не ради ли этой муки я молил тебя, чадо, чтобы ты позаботился о своей душе?». В ответ же слышит: «Благодарю Бога, отец мой, что хотя голова моя свободна от мучений. По молитвам твоим я стою над головою епископа»[296].
«И то, что сказал Господь наш, сетуя на фарисеев, я прилагаю к нам, нынешним лицемерам. Не связываем ли и мы бремена тяжкие и неудобоносимые и не возлагаем ли их на плечи людей, а сами и перстом не хотим дотронуться до них? Не делаем ли мы все дела свои, чтобы показаться перед людьми? Не любим ли мы восседать на первом месте на трапезах и сонмищах, а тех, которые не слишком рьяно воздают нам такую честь, не делаем ли мы смертными врагами? Не взяли ли мы ключ ведения и не закрываем ли им Царство Небесное пред людьми, вместо того чтобы и самим войти, и дать им войти? Не обходим ли мы море и сушу, дабы обратить хотя одного, и когда это случается, делаем его сыном геенны, вдвое худшим нас? Не вожди ли мы слепые, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие? Не очищаем ли мы снаружи чаши и блюда, а внутри полны хищения, жадности и невоздержания? Не строим ли мы надгробий над могилами и не украшаем ли раки апостолов, а сами уподобляемся убийцам их?»[297].
Понятна ли теперь горечь профессора патрологии Московской Духовной Академии (и расстрелянного в 1938 г. новомученика) И. В. Попова, заметившего при чтении «ареопагитического корпуса»: «Когда знаешь, что такое были епископы IV–VI вв., и читаешь эти лицемерные уверения в их святости и боговдохновенности, становится тошно»[298]?..
VII eeк
Сказано Господом — «Ce Аз посылаю вы яко овцы посреде волков». «Но многие, когда принимают права правления, воспламеняются к терзанию подчиненных, с ужасом властвуют и вредят тем, которым долженствовали бы быть полезными. И поскольку они не имеют внутренней любви, то желают казаться господами… Но что мы, пастыри, делаем? Помыслим, какого осуждения достойно без труда получать награду за труд? Вот мы живем от приношения верующих — но сколько мы трудимся для душ верующих? Мы непрестанно должны помнить, что написано о некоторых: грехи людей Моихснедят (Ос 4:8). И мы, живущие от приношений верюущих, делаемых ими за грехи свои, если едим и молчим, то, без сомнения, снедаем грехи их. Смотрите, мир полон священников, но редко встречаешь делателя на жатве Божьей, ибо мы согласны облекаться епископским саном, но не исполнять обязанностей нашего сана. Есть, любимейшие братья, в жизни епископов великое зло, которое сокрушает меня. Дабы кто не подумал, что я желаю причинить кому-либо личную обиду, я самого себя первого в этом зле обличаю: вопреки моей воле я поддаюсь требованиям варварской эпохи. Это зло заключается в том, что мы вдались в занятия века сего и что наши действия не соответствуют достоинству сана. Мы бросаем дело проповеди. Если мы призваны к епископскому званию, то это, вероятно, в наше же наказание, ибо у нас только имя епископа, но нет достоинств. Те, кто нам вручены, отходят от Бога, а мы молчим; они гибнут во зле, а мы им и руки не протягиваем, чтобы вытянуть их. Занятые мирскими делами, мы безразличны к судьбе душ… Я думаю, что Бог ни от кого не терпит более, как от священников… Виновниками смерти для гибнущего народа мы, которые долженствовали быть вождями его к жизни… Чему мы уподобим злых священников, если не воде крещения, которая, омыв грехи крещеных, посылает их к Царству Небесному, а сама после стекает в нечистые места?.. Боже, благоволивый наименовать нас пастырями в народе, сотвори, молим Тя, да имеем силу быть в очах Твоих тем, чем мы называемся на языке человеческом»[299].
«Сколь много вас собралось на торжество мученика; вы преклоняете колена, ударяете в грудь, испускает вздохи, и молитвы, и исповедания, орошаете лица слезами. Но обсудите, прошу, свои прошения, посмотрите, во имя ли Иисуса вы молитесь, т. е. просите ли вы радостей Вечной Жизни? Ибо в доме Иисуса вы ищете не Иисуса, если в храме Вечности неблаговременно молитесь о временном. Вот один на молитве просит жены, другой желает деревни, третий требует одежды, четвертый молится о даровании ему пропитания. Иной просит смерти врагу, и кого не может преследовать мечом, того преследует молитвой»[300].
VIII eeк
«Весьма развратился нынешний век и весь преисполнен возношения и лицемерия. Труды телесные по примеру древних отцов наших, может быть, и показывает, но дарований их не сподобляется, — потому что не трудам, но простоте и смирению являет себя Бог»[301].
В этом же веке императору Константину Копрониму адресуется послание, подписанное именем преподобного Иоанна Дамаскина: «Епископы нашего времени только и заботятся о лошадях, о стадах, о полевых угодьях и денежных поборах, о том, как бы повыгоднее продать свою пшеницу, как лучше разливать вино, как продавать масло, как прибыльнее сбыть шерсть и шелк-сырец, и рассматривают тщательно только ценность и вес монеты; они старательно наблюдают за тем, чтобы стол их ежедневно был сибаритским — с вином благовонным и рыбами величины необычайной. Что же касается паствы, то о душах пасомых нет у них ни малейшей думы. Пастыри века сего истинно стали, по выражению Писания, волками. Как только заметят они, что кто-нибудь в подведомой их пастве совершил хотя бы малый какой проступок, мгновенно воспрянут и разразятся всевозможными епитимьями, нисколько не помышляя при этом о действительном назначении пастырского служения, относясь к пастве не с помыслами пастырей, а с расчетом наемных поденщиков»[302]. Если учесть, что лишь ученые позднейшего времени оспорили авторство этого послания, то станет очевидным, что христиане того столетия не считали картину, нарисованную в нем, не соответствующей действительности и бросающей тень на имя святого отца.