Губы Воронцова тронула легкая улыбка:
- Не стоит меня за это благодарить. Вы всё сделали сами. До встречи, Вито.
Усадив свою девушку в машину, Дан сел рядом и уже по привычке спросил, чуть хмуря лоб:
- Как ты?
Чуть подумав, Алиса отозвалась неуверенным тоном:
- Нормально. Кажется.
- В этот раз на меня не злишься?
Флорес покачала головой. Протянув руку, она коснулась его ладони и улыбнулась, почувствовав, как Дан переплетает свои пальцы с её.
- Нисколько. Можешь удивляться и поражаться, но я считаю, что ты был прав, настаивая на моем приезде. Я так по нему скучала.
Но Воронцов не стал хвалить себя словами в стиле «Я же говорил». Он просто поднес руку девушки к губам и нежно коснулся тыльной стороны её ладони.
- Я рад. Хочу, чтобы ты была счастлива. Домой? – почти без перехода спросил он.
Но Алиса снова отрицательно мотнула головой:
- Мне нужно на работу. Должны привезти товар. Подбросишь меня до лавки?
Кивнув, Дан с самым серьезным выражением лица произнес:
- Куда только пожелаешь.
И она верила ему. В очередной раз.
глава двадцать седьмая
Глава двадцать седьмая
На следующий день после встречи с отцом, по которому, как оказалось, я скучала гораздо сильней, чем хотела в этом признаваться даже самой себе, влиться в привычную рабочую колею было сложновато. Но у меня просто не было выбора – никто за меня мою же работу не сделает.
Я итак позволила себе некоторое послабление – накануне Дан отвез меня в лавку, чтобы я смогла принять свежую партию цветов. Забить на это дело просто не представлялось возможным – поставщики почему-то не принимали в качестве уважительной причины «что-то стало лень». Очень вредные ребята. Но одну вольность я всё же себе позволила – утопленная очередным сеансом, который действительно был эмоционально тяжелым для меня, я не стала разгребать цветочные завалы, а просто затолкала коробки в холодильную камеру, рассудив, что за ночь ничего плохого случиться не должно. А после позволила Дану отвезти меня домой.
Час расплаты пришел на следующий день, когда я всё же добралась до работы. Жара на улице стояла настолько невообразимая, что я действительно волновалась за сохранность своей тушки – мне казалось, что я таю, и с каждым шагом уменьшаюсь, словно снеговик, вытащенный на солнцепек. Так что неудивительно, что, едва открыв магазин, я включила кондиционер на полную, спасая горшечные цветы, а сама нырнула в стеклянную комнату, прячась от жары.
На автомате перебирая розы и расставляя их по вазам, мысленно я пребывала в совершенно другом месте, а точнее – времени. Мы с Даном договорились вместе поужинать – у меня дома. На этой фразе я должна была бы выразительно поиграть бровями, как бы поясняя, что будет на «десерт», но думаю, вы итак это поняли. Это должен был быть тот самый идеальный романический вечер, который, как мне кажется, каждый из нас заслужил – со свечами, негромкой музыкой, вкусной едой и терпким вином. Ну, в моем случае – виноградным соком.
Но, самое главное – именно за ужином я хотела признаться, насколько дорогим и близким стал мне Воронцов. Во всех смыслах. И неважно, что девушкам не положено говорить такое первыми – я всегда действовала в обход всем правилам. У меня существовало лишь одно – действуй, если понимаешь, что так надо. Говори о том, что чувствуешь, не бойся рисковать и жить. Потому что жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на предрассудки. После Кирилла я поняла это как никогда остро.
Ну, и потом – ведь это было правдой. Я любила Дана. Такого вот странного, порой неулыбчивого, но вместе с тем очень заботливого. Он проявлял это весьма своеобразно, заставляя меня проходить какие-то испытания и нередко доводя до истерики и слёз. Но я понимала, что он всё это делает лишь с одной целью – помочь мне стать сильнее, стать лучше. А после, когда я усваивала очередной его урок – он обнимал меня так нежно, с такой осторожностью, а в его взгляде читалось столько всего – от заботы до ничем не прикрытой страсти, что сомнений не оставалось – вот тот человек, которого я так долго искала. И глупо будет молчать об этом.
Дан вернул мне отца – последнюю частичку моей семьи. Ту самую, которая рвала мое сердце на куски, не позволяя ему вновь стать целым. И пусть у нас с папой пока еще всё было так хрупко и зыбко, я увидела то, что должна была – он помнит меня. Помнит и любит. Не презирает за все те ошибки, которые я совершила. Ведь именно поэтому я не приезжала столько времени – не хотела видеть в его глазах разочарование и брезгливость. Раньше я стремилась делать всё, чтобы заслужить его одобрение, мне хотелось, чтобы отец гордился мной, но потом я сама всё разрушила, поддавшись мимолетному порыву, эмоциональному импульсу. Но – благодаря Дану – у меня появился шанс всё исправить. И прожить более достойную, полную радости и счастья, жизнь.