- Прекрати, - устав, видимо, наблюдать за моими потугами, сказал парень – кажется, Анька называла его Дэн, - Ты так только себе вредишь.
- Тебе то какое дело? – огрызнулась я, не прекращая трепыхаться.
Дэн пожал плечами:
- Да в принципе никакого. Но Ане не понравится, если ты пострадаешь.
Я не удержалась от смешка:
- Ошибаешься! Эта сучка ненавидит меня! И ничто не доставит ей бОльшего удовольствия, чем мои мучения.
- Я в курсе, - кивнул парень, - В том то и суть – она хочет проделать всё это с тобой лично. Поэтому, пока она не вернулась – прекрати это всё. Побереги силы. А еще лучше – скажи ей, где товар.
- А больше ей ничего не сказать? – фыркнула я, - Заодно, может, код от сейфа, где деньги лежат?
- Поступай, как знаешь, - пожал Дэн плечами, - Но она будет выбивать из тебя информацию, если потребуется. От этого зависит её жизнь тоже.
- В смысле? – нахмурилась я, даже на секунду прекращая свои жалкие попытки освободиться.
- А ты правда думаешь, что Аня стоит во главе всего этого? – парень позволил себе дерзко усмехнуться, - Нет, она – лишь верхушка айсберга. И может серьезно пострадать, если не вернет «дурь».
Упс. Кажется, я попала гораздо серьезней, чем могла подумать. Если с этой малохольной у меня еще был шанс договориться – маленький, но был – то с её боссами мне тягаться точно не стоит. Проиграю. И прихлопнут меня, как муху. Кажется, можно начинать жалеть о том, что я смыла порошок в унитаз.
А этот Дэн, однако, не такой уж и мерзавец. Да, держит меня тут против воли, и освобождать явно не собирается. Но по нему видно, что парень не совсем отбитый и в голове что-то есть. Стоит себе спокойно, и разговаривает со мной более менее мирно. Если бы не окружающая нас обстановка – можно было бы решить, что мы просто ведем светские беседы.
Вот только всё это было одним сплошным обманом. А еще в голову пришла мысль, которая заставила меня усмехнуться. Кажется, по моей вине в итоге погибнет не один человек. Из-за меня на тот свет к Киру может отправиться и его сестра-близнец. И Дан. Черт возьми, Дан! Он тут вообще не при чем! Просто пришел ко мне на ужин! И почему я несу всем лишь боль и горе?!
От мрачных мыслей меня отвлек тихий шорох. Подняв голову, я уловила какой-то неясное движение позади Дэна. На секунду я испугалась, что Аня вернулась и сейчас начнутся пытки, но в следующий миг я успокоилось, и одновременно с этим мое сердце пустилось в скачки галопом.
Из-за обшарпанного угла выглядывал порядком, потрепанный, но живой Воронцов. Его глаза встретились с моими, и мужчина поднес указательный палец ко рту, призывая меня к молчанию.
Я смогла ответить ему лишь взглядом, чувствуя, как всю мою душу затапливает огромная волна облечения. Целый. Живой. Мой.
Но как он, черт возьми, освободился?!
*****
Когда Дана грубо втолкнули в непонятного вида каморку, слегка подтолкнув в спину ногой, тот, не выдержав, упал на грязный и пыльный пол. Глухо выругавшись, тот занял сидячее положение, привалившись спиной к стене и бросая на своего тюремщика полный ничем не прикрытой ярости взгляд. Того, впрочем, это не испугало, ведь для того, чтобы испытывать страх, нужно было иметь хоть какие-то зачатки разума. Воронцов же справедливо рассудил, что эволюция этого субъекта обошла стороной.
- Сиди тихо, - пробасил мужчина, осторожно трогая припухшую ссадину на лице – помнил, как доктор приложил его, застав врасплох, - Целее будешь.
Дан лишь стрельнул в него полным бессильной злобы взглядом, но промолчал. Он вообще старался меньше времени тратить на бесполезные вещи – и в данной ситуации разговор относился именно таким. Вместо этого он решил сосредоточить свое внимание на двух проблемах – как освободиться и вырубить этого бугая с наименьшими потерями? И, желательно, без лишнего шума.
Сердце доктора бешено стучало, с головой выдавая его тревогу. Да, он старался храбриться и не показывать свои истинные эмоции. Вот только внутри всё сжималось от леденящего душу ужаса. И боялся мужчина отнюдь не за себя. Нет, перед глазами стояла лишь Алиса – её хрупкая, беззащитная фигурка, съежившаяся на стуле, связанные руки и полный страха взгляд.
Дан слышал всё, что Анна выговаривала его девушке, до последнего слова. И, зная, какой впечатлительной натурой была его любимая, он не сомневался, что в ту минуту, пока он беспомощно лежит на полу, где-то там Флорес сходит с ума, воспитывая в себе новую порцию ненависти, которую направит, опять же, на саму себя. Таким человеком она была – во всем винила лишь одного человека. Того, кого каждое утро видела в зеркале.