- Ну…ээээ…
Легкая улыбка тронула губы доктора:
- Вот видите. Чтобы вы знали – у каждого человека есть хотя бы одно, но отклонение. Так называемая девиация. И это не всегда плохо – игнорирование общепринятых норм и неприятие их помогают человечеству развиваться. Взять того же Колумба – его жажда открытий и непринятие того мнения, что навязывало ему общество, принесло миру множество открытий. Или Эйнштейн – вот уж кого нельзя было назвать нормальным, но разве его отклонения пошли ему во вред? Вряд ли. Норма – очень размытое понятие.
Я слушала эту незапланированную лично мной лекцию и пыталась понять, к чему клонит этот человек. В чем он сейчас пытается меня убедить? Признать, что я псих, и радостно позволить лечить себя? А потом также радостно согласиться на лоботомию?
Между тем, словно не замечая моего недоумения, доктор продолжал вещать:
- С другой стороны, существуют и неприятные отклонения. Которые толкают людей на не самые благопристойные поступки.
- Подождите, - неожиданно для самой себя перебила я мужчину, - Если вы так рассуждаете, то у меня встречный вопрос. Если нельзя четко сказать, что есть норма, то, как человек может определять, какие поступки можно отнести к благопристойным, а какие – нет?
Воронцов ухмыльнулся:
- А вот и диалог. Что касается вашего вопроса – думаю, если на вас нападет насильник, или вор отберет вашу сумочку, вы не будете размышлять о том, считается ли его поведение неправильным. Вы будете знать.
- Ну конечно, - кивнула я, - Меня ведь учили в детстве, как можно и нельзя поступать.
- Вот. Вас учили ваши родители, их – ваши бабушки и дедушки, и так далее, до самого начала времен. Само понятие нормы – оно формируется окружающим нас социумом. Мы можем либо попадать в параметры, либо нет.
- И, по-вашему, я не попадаю? – уточнила я.
Воронцов пожал плечами, продолжая изучать меня своими почти стальными глазами:
- А сами вы как считаете?
Честно говоря, меня это уже начинало здорово нервировать. Все эти хождения вокруг да около. Словно он ждал от меня какого-то признания. Но я лишь хмыкнула, откидываясь на мягкую спинку дивана:
- Вписываюсь не меньше, чем остальные.
Кивнув, Дан чуть придвинулся ко мне, сцепляя пальцы в замок и укладывая на руки подбородок:
- Хорошо. В таком случае, вернемся к негативным девиациям, - и прежде чем я успела возразить, он задал следующий вопрос, - Как давно вы в завязке?
Я подавилась воздухом, который в этот момент как раз набирала в легкие. Приступ кашля пришел внезапно, и я никак не могла с ним совладать. Зато Дан был самим воплощением самоконтроля. Ни один мускул не дрогнул на его лице, пока он наблюдал за моими потугами, после чего поднялся на ноги и, налив воды, протянул мне высокий стакан. Который я быстро опустошила, пытаясь утихомирить легкие и заодно понять, не ослышалась ли я.
- Что, простите? – чуть сиплым голосом спросила я, чувствуя, как стенки горла неприятно сжимаются от спазмов.
- Я спросил, как давно вы не пьете? – спокойно повторил свой вопрос мозгоправ, - Полгода? Больше?
То есть мне всё же не послышалось. Остатки хорошего настроения как рукой сняло. Этот мужчина наступил на старую, но до сих пор болезненно пульсирующую мозоль. И я не могла просто проигнорировать это.
- Это не ваше дело, - процедила я недовольно, скрещивая руки на груди.
Одна бровь Дана взлетела вверх, выражая удивление врача.
- Разве? – спросил он почти весело, - Я думал, вы здесь потому, что это – именно мое дело. Вы пришли, потому что вам нужна помощь. Сложно получить её, если утаивать правду.
- Мои… - я запнулась, пытаясь подобрать нужное слово, - Прошлые пагубные пристрастия вас не касаются.
- А вот тут вы не правы, - не согласился со мной Воронцов, - Еще как касаются. Не нужно быть специалистом, чтобы понять, что у вас депрессия. Это – на случай, если вы не знали – расстройство психики. Оно сопровождается постоянно угнетенным настроением, отсутствием интереса к жизни, невнимательность к своему внешнему виду, снижение самооценки. Я бы попросил вас кивнуть, если услышали что-то, имеющее отношения непосредственно к вам, но вы этого делать явно не хотите. К счастью, у меня есть глаза и уши, и я умею ими пользоваться. Так что, повторюсь – у вас самая что ни на есть реальная депрессия. Вот только раньше вы могли приглушить чувство опустошенности и неприязнь к окружающей вас действительности – с помощью алкоголя. Не спорю – метод легкий, доступный, но, к сожалению, вызывающий привыкание. Теперь же и его у вас нет, а депрессивный настрой никуда не делся. Чем теперь его пытаетесь погасить? Работой?