Что ж за напасть? Еще один несведущий на мою голову!
- Ты, - я указала пальчиком на розовощекую девушку, - Проводи, – скрыв отвращение за густыми ресницами она зашагала вперед.
Прости, но я тоже не знаю куда идти.
Меня повели по длинному, вымощенному белым мрамором, коридору. Тяжелые колонны подпирали высокие потолки, а звенящий стук, невысоких каблучков моих туфель, заглушал жесткий ворс малинового ковра. На пути стояли отполированные до блеска доспехи с выгравированными искусной рукой мастера гербами Семи островов.
На истории, магистр вскользь упоминал об этих, некогда могущественных, прославленных семьях. Каждый остров представлял собой родовой дом достопочтенных магов. Они были приближены к королю, поддерживая его власть и оберегая от опасностей. Через столетия, потомкам древних семей показалось мало подаренных благ - они решили подчинить всё царство своей несклоняемой воли. Мятеж остановили, заговорщиков казнили, а острова и по сей день несут, данную в прошлом, кровную клятву правящим королям…
- Нам сюда, - указывая на дальнюю дверь, пролепетала девушка.
Мы уже успели подняться по витиеватой лестнице, пройти вдоль второго этажа, спуститься вниз и вновь подняться по лаковым деревянным ступеням. В этом доме, как минимум необходима карта, как максимум GPS навигатор. И зачем людям такие большие дома?
Открыв белоснежную деревянную дверь меня запустили в небольшую светлую комнату. Два французских окна украшали стену, запуская маленьких солнечных зайчиков резвиться на пушистом ковре. Широкая, накрытая янтарным покрывалом, двуспальная кровать с балдахином занимала большую часть, отведенного под спальню, пространства. Рядом с ней красовался резной деревянный шкафчик, увенчанный милой лампой с льняным абажуром.
На кремовых стенах висели минималистические картины цветов и предметов кухонной утвари, а на единственном свободном участке, расположилось маленькое круглое зеркало.
Комната больше походила на номер отеля, нежели убранства молодой романтичной девушки. И никаких розовых подушечек, и плюшевых мишек… которые, между прочем, до сих пор покоятся на верхней полке казенного шкафа в академии.
- Кыш, оба! – воскликнула тучка, протискиваясь меж дверным проемом и Гориком. Получалось у неё не то, чтобы хорошо… откровенно плохо.
Сопроводившая нас девушка, вздрогнула, пролепетала невнятные извинения и стремглав удалилась. Горик же остался невозмутимой горой стоять с моим чемоданом.
- Оставь…те его здесь, - велела моя маска благородной леди.
Выполнив указания, гора осторожно прикрыла дверь.
- Кати! Ох, сколько же мы не виделись! – женщина водрузила серебряный поднос на стоящий в углу деревянный столик.
- Семестр, - изобразила милую радостную улыбку. Даже, уголки глаз сощурила, придавая маске правдоподобности.
- Время то как летит, - сокрушалась женщина, присаживаясь на обитый янтарной тканью, под цвет покрывал, стул.
- Тоочно, - не зная, чем себя занять, присела подле своего чемодана.
- Ну, рассказывай: как учеба, магистры? Адепты больше не обижают? Ты совсем перестала писать…
Какие письма? Ох, не думала я, что есть кто-то любящий Катарину. Точнее, была полностью уверена в обратном. И как теперь быть?
«Как-как. Врать и выкручиваться», - простодушно заявило сознание.
- Получше… - уклончивые ответы - наше все.
- А письма почему не присылала?
- Ох, столько дел. Ни минуты свободного времени. Прости, пожалуйста, - я взглянула щенячьими глазками.
- Что ты, я рада, если у тебя всё хорошо. Раньше то, вот как страдала, а сейчас смотрю, глаза блестят – счастьем светятся, - тучка улыбнулась милой материнской улыбкой. А мне так грустно стало и стыдно… вот как она волнуется, не знает, что её девочка мертва…
- Я, - ком застрял в горле, не давая продолжить
- Ой, что это я! Рассиделась старая. Скоро ведь гости прибудут, а эти лентяи ничего без меня не сделают, - женщина встала, уплывая из комнаты, - Отдыхай, - прозвучало с порога и дверь с глухим стуком захлопнулась.
Сейчас не время для отдыха и я, оставив чемодан покоится на мягком ворсе ковра, начала исследовать содержимое серебряного подноса. Тарелочка с аппетитным жаркое, вызвала обильное слюноотделение и недовольное урчание живота.
- Шио обесконио, - прошептала над блюдом, выученное некогда заклинание.
Голубая дымка рассеялась, опадая золотыми искрами. Удостоверившись, что в еду ничего не подмешано, приступила к трапезе. Мясо таяло во рту, имея слегка сладковатый привкус. Душистый отвар обжигал губы, а нежная мякоть пирога возносила до небес. Что-что, а кулинария в этом мире на высшем уровне.