Пора. Конлан встал. И тут же произошло что-то вроде взрыва. Словно невидимый стальной кулак ударил его в подбородок. Не успев понять, что случилось, он навзничь полетел на пол.
До него донесся крик Тодда Сноу. Сноу бросился на костлявого, однако невесть откуда выскочили еще трое бандитов, и все они стреляли — резиновыми пулями!
Охваченный ужасом, Конлан увидел, как полузащитник рухнул на пол. И тогда из дверного проема вышел и приблизился к Сноу Маленький Джон.
— Думал, справишься с нами? — Маленький Джон поставил ногу на грудь Сноу. Медленно, церемонно он взял у одного из своих сообщников бьющее резиновыми пулями ружье, уткнул дуло в руку Сноу, в его бросковую руку.
Хлопок выстрела утонул в вопле Сноу.
Конлан смотрел, как к Маленькому Джону подходит Мерседес. Смотрел, как тот вручает ей сотовый телефон. Потом сигарету. Что произошло, Конлан понял, лишь когда Маленький Джон по-рыцарски поднес ей горящую зажигалку.
— Ты продала нас, — прохрипел Конлан. — Сучка.
Мерседес лишь пожала плечами и поднесла к уху мобильный.
— С Рождеством, мамуля, — услышал Конлан ее воркующий голос. — Кончай реветь. Все путем. Эти мальчики не такие уж и плохие. Не беспокойся, они меня отпустят. Чему ты научила свою дочку, так это умению позаботиться о себе.
Движения на улицах в рождественское утро почти не было, так что до собора Святого Патрика я добрался в рекордно короткий срок. Толпа журналистов заметно поредела, однако у меня было такое чувство, что, едва развернув свои подарки, они тут же снова слетятся сюда — на запах крови.
Когда я выходил из лифта в здании Рокфеллеровского центра, на меня едва не налетел Пол Мартелли.
— Готово, Майк, — сказал он. — Пять минут назад поступили последние деньги. Можно пересылать.
— Какие-нибудь шансы проследить их путь у нас есть? — спросил я.
Мартелли пожал плечами:
— Мы знаем счет на Кайманах, который нам назвали. Но оттуда всю сумму сразу переведут телеграфом еще куда-то, потом еще. Возможно, нам удастся надавить через политиков на тамошний банк, однако деньги к тому времени уже перебросят на другой номерной счет, открытый в Швейцарии или еще бог знает где. Ребята из отдела экономических преступлений работают над этим.
Я увидел выходящего из зала заседаний Уилла Мэттьюса и даже поежился — щеки коммандера заросли щетиной, глаза были красными. Все, что он получил на нынешнее Рождество, — это язва желудка.
— Ну что, мы готовы? — войдя в командный центр, спросил он у Неда Мейсона.
Мейсон встал, прикрыл ладонью телефонную трубку и ответил:
— Банк ждет только вашего последнего слова.
Уилл Мэттьюс снял с головы фуражку, провел рукой по коротким волосам и взял у Мейсона трубку:
— Это коммандер Уилл Мэттьюс. Мне дьявольски неприятно говорить вам это, но — переводите деньги.
Он вернулся в зал заседаний, а я пошел следом, постоял с ним рядом, пока он молча вглядывался в собор. Наконец Мэттьюс повернулся ко мне:
— Свяжись еще раз с этими ублюдками, Майк. Скажи, что они получили свои поганые деньги. Пусть отпустят заложников.
— Как, по-твоему, они собираются уйти? — помолчав, спросил я.
— Скоро узнаем, Беннетт, — ответил он. — Это ожидание меня доконает.
Я вернулся во внешний офис в белом автобусе, подошел к столу связиста. Сержант, который с самого начала этой истории возглавлял нашу техническую службу, кивнул мне с таким видом, точно он предчувствовал что-то недоброе:
— Что, Майк?
— Можете связать меня с собором? — спросил я.
Сержант открыл стоявший перед ним ноутбук:
— Минутку.
— Алло, — послышался в трубке голос Джека.
— Это Майк, — сказал я. — Деньги переведены.
— Посмотрим, посмотрим, — скептически отозвался Джек.
Я услышал, как он стучит по клавишам. Они проверяли состояние их счета прямо из собора.
— Какой чудесный рождественский подарок, Майк, — спустя минуту сказал Джек. — Меня так и распирает от счастья.
— Мы свою часть сделки выполнили, — сказал я. — Дело за вами. Пора отпускать заложников.
— Всему свое время, Майк, — спокойно ответил Джек. — Заложников мы отпустим, но на наших условиях. Мы потратили столько сил — и какой же в этом будет смысл, если нас под конец перестреляют, как собак? Да, так вот что нам понадобится. Через двадцать минут перед собором, у выхода на Пятую авеню, должны стоять одиннадцать одинаковых черных седанов с затемненными стеклами, готовых к дальней дороге. Дверцы машин вы оставите открытыми, двигатели работающими. Пятую авеню вам придется освободить до самой Сто тридцать восьмой, а Пятьдесят седьмую — от реки до реки. Любая попытка задержать нас умножит количество смертей. Если вы выполните все наши требования, уцелевшие заложники выйдут на свободу.