— Не стоит, я ничего не сделал, — возразил Сигурд Оли. — Вам не за что меня благодарить.
— Думаю, мне стало лучше.
— Хорошо, — прибавил Сигурд Оли.
На том конце провода молчали.
— Я ужасно по ним тоскую, — признался мужчина.
— Это понятно, — ответил Сигурд Оли, взглянув на Бергтору.
— Не хочу сдаваться. Ради них. Буду бороться за себя.
— Правильно.
— Простите за беспокойство. Не знаю, почему я вам все время звоню. Это было в последний раз.
— Ничего страшного.
— Я справлюсь.
Сигурд Оли уже собрался попрощаться со своим собеседником, как тот неожиданно бросил трубку.
— Как у него дела? — спросила Бергтора.
— Надеюсь, неплохо, — пожал плечами Сигурд Оли. — Впрочем, не знаю.
Сигурд Оли и Элинборг слышали, как Рут готовит чай на кухне. Потом она появилась с чашками и сахарницей и спросила, не нужно ли им молока. Элинборг повторила то, что уже сказала в дверях: они разыскивают студентов-исландцев, обучавшихся в Лейпциге. Еще она добавила, что, возможно, — это только предположение, повторила Элинборг, — кто-то из них связан с исчезновением человека в Рейкьявике в конце шестидесятых годов.
Рут слушала, не перебивая, пока в кухне не засвистел чайник. Она вышла и вернулась с чайником и печеньем на тарелке. Элинборг знала, что женщине, должно быть, около семидесяти лет, но она хорошо выглядела для своего возраста. Стройная, такого же роста, как сама Элинборг, волосы покрашены в каштановый цвет. Лицо вытянутое, взгляд серьезный, усиленный морщинами. Однако улыбка, которой она не часто баловала, была очень приятная.
— И вы предполагаете, что пропавший человек учился в Лейпциге? — спросила она.
— У нас пока нет определенной версии, — вступил в разговор Сигурд Оли.
— О каком исчезновении вы говорите? — уточнила Рут. — Я не помню, чтобы в новостях… — У нее на лице изобразилось сосредоточенное выражение. — Кроме весеннего сообщения об озере Клейварватн. Вы пришли поговорить о скелете из озера, так?
— Точно, — улыбнулась Элинборг.
— Это связано с Лейпцигом?
— Мы не знаем, — ответил Сигурд Оли.
— Но все же вам что-то известно, раз вы пришли сюда, чтобы побеседовать с бывшей студенткой Лейпцигского университета, — твердым голосом проговорила Рут.
— У нас есть кое-какие зацепки, — призналась Элинборг. — Но их недостаточно, чтобы что-либо утверждать, поэтому мы надеемся, что вы поможете что-то прояснить.
— Как же это связано с Лейпцигом?
— Пропавший человек, может быть, вовсе и не связан с ним, — опять вступил в разговор Сигурд Оли, но тон его стал более резким. — Вы прервали свое обучение в ГДР через полтора года после начала. — Сигурд Оли попытался сменить тему разговора. — Вы не закончили учебу, не так ли?..
Не ответив на его вопрос, Рут разлила чай по чашкам, добавила в свою чашку молоко и принялась задумчиво размешивать сахар маленькой ложечкой.
— В озере нашли мужчину, так? Вы ведь сказали «мужчина», не правда ли?
— Да, — подтвердил Сигурд Оли.
— Если не ошибаюсь, вы работаете учителем? — спросила Элинборг.
— Я получила педагогическое образование после возвращения домой, — объяснила Рут. — Мой муж тоже был учителем. Учителя начальной школы. Мы недавно разошлись. Я больше не преподаю. Возраст. Никому больше не нужна. Когда человек выходит на пенсию, жизнь заканчивается.
Она отхлебнула чаю. Сигурд Оли и Элинборг последовали ее примеру.
— Квартира осталась у меня, — снова заговорила Рут.
— Всегда грустно, когда… — начала было Элинборг, но Рут прервала ее, точно ей не требовалось сочувствие незнакомой женщины, да еще находящейся при исполнении.
— Мы все были социалистами, — провозгласила Рут, посмотрев на Сигурда Оли. — Все, кто был в Лейпциге.
Она замолчала, мысленно обратив взгляд на годы своей молодости, когда вся жизнь была впереди.
— У нас были идеалы, — проговорила Рут, обращаясь к Элинборг. — Не знаю, исповедует ли их кто-нибудь теперь. Я имею в виду молодежь. Мы искренне верили в лучшую и более справедливую жизнь. Не думаю, что в наши дни кто-либо ломает голову над такими вопросами. Сейчас все озабочены только тем, чтобы больше заработать. Тогда никто и не помышлял о богатстве и собственности. В те времена еще не существовало общества потребления. У людей не было ничего, кроме красивых идеалов.
— Построенных на лжи, — присовокупил Сигурд Оли. — Разве не так? По большей части?
— Не знаю, не знаю, — проговорила Рут. — Построенных на лжи? Что есть ложь?