В ближайшие полгода после своего водворения в Провене Рогроны благодаря старым связям с Жюльярами, Гепенами и Гене и родству с нотариусом Офре, внучатым племянником их деда, сперва были приняты г-жой Жюльяр-старшей и г-жой Галардон; затем — правда, с большим трудом — допущены были в салон прекрасной г-жи Тифен. Принимать у себя Рогронов решались далеко не сразу — надо было хорошенько к ним присмотреться. Неудобно было, конечно, сторониться торговцев с улицы Сен-Дени, уроженцев Провена, вернувшихся в родные места проживать свои доходы. И все же целью любого круга общества всегда будет объединение людей, подходящих друг к другу по своим денежным средствам, нравам, образованию, знаниям и характеру. Но Гепены, Гене и Жюльяры занимали более высокое общественное положение, ибо принадлежали к более старой буржуазии, чем Рогрон, сын трактирщика-ростовщика, не безупречного и в личной жизни и в отношении наследства Офре. Нотариус Офре, зять г-жи Галардон, урожденной Тифен, был хорошо осведомлен на этот счет: дело состряпано было у его предшественника. Все эти бывшие торговцы вернулись в Провен уже лет двенадцать назад; их образование, обходительность, манеры — все было подогнано к тому жизненному уровню, которому г-жа Тифен придала некоторый отпечаток элегантности и парижский светский лоск; все здесь было однородно, все понимали друг друга, каждый умел держаться и вести беседу так, чтобы другим было приятно. Каждый знал характер всех прочих, все друг к другу привыкли. Принятые у мэра, г-на Гарслана, Рогроны надеялись, что будут вскоре на короткой ноге с лучшим обществом Провена. Сильвия поэтому научилась играть в бостон. Рогрон не способен был усвоить ни одной игры; поговорив о своем доме, он складывал на животе руки и вертел большими пальцами, не отваживаясь больше произнести ни слова; но благодетельное молчание было для него горьким лекарством; он то и дело вскакивал, как бы желая что-то сказать, в смущении садился вновь, и губы его при этом смешно дергались. Сильвия за картами откровенно проявляла свой подлинный характер. Сварливая, неизменно сетуя при проигрышах, она нагло торжествовала, когда ей удавалось выиграть; торгуясь, скаредничая, она выводила из себя своих противников и партнеров и стала бичом общества. Под влиянием нескрываемой и глупой зависти Рогрон с сестрой возымели претензию играть роль в городке, который был опутан сетью переплетающихся интересов и тщеславия двенадцати семейств; на этой скользкой почве новичок должен был двигаться с большой осмотрительностью, чтобы не оступиться и ничего не задеть. Если положить на перестройку дома тридцать тысяч франков, у брата с сестрой должно было остаться десять тысяч франков дохода. Они себя считали богачами, всем досаждали рассказами о роскоши своего будущего жилища и в полной мере обнаружили свою мелочность, грубое невежество и глупую зависть. В тот вечер, когда они посетили прекрасную г-жу Тифен, имевшую уже случай наблюдать их у г-жи Гарслан, у своей золовки Галардон и у старой г-жи Жюльяр, — царица города конфиденциально спросила у Жюльяра-сына, оставшегося на несколько минут по уходе других гостей побеседовать с нею и с председателем суда: