Вот и сейчас тёте Маше с давлением сто двадцать на восемьдесят мигом полегчало после внутривенного вливания аскорбиновой кислоты с глюкозой. Пока София мягким голосом успокаивала тётю Машу и обсуждала последние новости (беседа вообще считалась лучшим лекарством и почти всегда помогала куда лучше уколов и таблеток), Люба просочилась в комнату Киры.
– Кошмар, – прошептала Люба, качая головой.
– Угу, – кивнула Кира, глядя в сторону.
– Тебе, что, совсем её не жалко? – Лицо Любы выражало крайнее удивление.
Кира в ответ только пожала плечами.
– Как? – огорошенно спросила Люба.
– Она меня достала своими вечеринками. Что хоть случилось-то?
– Кабель оборвался, попал в машину, и сразу в Доминику, – быстро проговорила Люба, отведя глаза. – А что это?
Люба подошла к столу, на котором рядом лежали забытый впопыхах кулон и непонятно как оказавшиеся здесь серьги.
– Это… так. – Кира сгребла украшения и сунула их в карман.
От немигающего взгляда зеленоватых глаз Любы стало не по себе, по спине побежали горячие мурашки.
– Ты что наделала? – прошипела Люба.
– В смысле?
– Так нельзя, понимаешь ты это? Не тебе её судить! Какое ты имела право?
Люба напирала, не давая опомниться. В общем-то, Кире эта заботливая соседка нравилась, но теперь хотелось скрыться. Своими претензиями она задевала чувствительные места, которые Кира не собиралась никому демонстрировать.
– Ничего я не знаю! – Выкрик Киры отбросил Любу на несколько шагов. В комнату вбежала София, из-за занавесок выглядывала тётя Маша.
Глядя на Киру округлившимися глазами, Люба встала с кровати, куда плюхнулась как от взрывной волны, и бочком вышла из комнаты, потянув за руку Софию. Быстро попрощавшись с тётей Машей, сёстры аккуратно закрыли за собой дверь.
Тётя Маша, косо поглядывая на внучатую племянницу и совершенно забыв про свою ипохондрию, быстренько соорудила омлет. Она легко порхала по кухне, выставляя на стол белый хлеб, варенье и заваривая кофе.
– Молоко и масло свежайшие, сметанка вот – ложка стоит, надо же. Хороший фермер, не обманывает. В следующий раз обещал сливок привезти, они тоже густые, вкусные, настоящие-то.
Кира слушала тётку вполуха и поглощала завтрак, не чувствуя вкуса. Перед глазами поблёскивали жемчужины в серьгах и зелёный камень в кулоне. Рука так и тянулась к карману.
Звонок в дверь рассеял видение. На пороге стояла та самая красивая женщина, что беседовала с Аскольдом.
– Евгения Ивановна Батенко, следователь. – Она показала удостоверение.
– Входите, входите, – с энтузиазмом пригласила тётя Маша. – Будете кофе? У нас свежесваренный, мы растворимый не покупаем.
– Нет, благодарю. – Батенко прошла в комнату и села на предложенный тёткой стул.
– Вы видели, что случилось у соседнего подъезда?
– Ох нет, – запричитала тётя Маша, усаживаясь в кресло. – Я чистила плиту на кухне.
– Разве окна вашей кухни выходят не во двор? – Следователь раскрыла блокнот.
– Да, – после едва заметной паузы признала тётя Маша. – Но по радио сегодня передавали концерт, старинные романсы пели, я сделала погромче, вот всё и пропустила. Ай-ай-ай.
Батенко прищурилась. Тётя Маша невозмутимо качала головой, шлёпая руками по коленям, цокая и изображая крайнее разочарование своей опрометчивостью.
– А вы? – обратилась следователь к Кире.
– Я спала, – сухо сказала Кира. Она пока не решила, стоило ли жалеть о пропущенном происшествии.
– И шум вас не разбудил?
– Куда там, – весело встряла тётя Маша. – Она работает до полуночи, потом не добудишься.
– А где вы работаете?
– Я дизайнер в рекламной компании, но работаю на дому. – Кире очень хотелось поскорее прекратить разговор. – Часто до глубокой ночи.
– Вы хорошо знали Доминику Штанову? – продолжала расспрашивать Батенко.
– Нет, – сухо ответила Кира. – Мы вообще не общались.
– Вы, кажется, одного возраста?
– Наверное, – пожала плечами Кира. Она понятия не имела, сколько лет Доминике.
– Хоть что-то можете о ней рассказать? – устало спросила Батенко.
– Она любила вечеринки, – выдала Кира прежде, чем тётя Маша успела вставить какую-нибудь чушь (почему-то было понятно, что тётка хотела сказать что-то малозначимое).
– А откуда вам это известно? – в голосе Батенко послышался интерес. Тётя Маша нахмурилась.
– А я всё слышала. Каждую ночь. Стенка-то не очень толстая.
– Ясно. А какие отношения у неё были с женихом?
– Понятия не имею. – Кира зевнула и потёрла глаза.
– Но ведь стенка-то не очень толстая. – Батенко чуть улыбнулась.