— Это Аукаль, продавец газет. Днём он продаёт газеты, а ночью напивается. Он ещё мальчишка, но таких как он, даже среди мужчин не много. Видел ты таких, новичок?
Он слегка наклонил к нему голову и сказал:
— Бокал вина за полтора пиастра — удовольствие для безработных вроде меня. Ещё месяц назад я пил виски в баре Уинша, однако мир изменился. Удача повернулась задом. Как ведь кости легли!
Он попросил две рюмки. Хозяин принёс их и поставил на стол вместе с тарелкой с люпином. Аббас с волнением поглядел на свою рюмку и опасаясь языка своего друга, который предложит ему пройти новое испытание, сказал:
— Говорят, это вредно!
Хусейн сжал свою рюмку и насмешливо сказал:
— Ты что, боишься за себя?!.. Пусть оно убьёт тебя… В несчастье, друг мой, у тебя нет ни преимуществ, ни недостатков. Твоё здоровье.
С этими словами он чокнулся своей рюмкой о рюмку Аббаса, а затем равнодушно вылил её в себя. Аббас же поднял свою рюмку и отхлебнул из неё, а потом в отвращении отодвинул от себя. Он ощутил, что язычок пламени завис в глотке. Он скривил лицо, словно резиновую игрушку, которую сжали пальчики ребёнка, и с неприязнью сказал:
— Ужасно. Горько. Обжигает.
Хусейн язвительно засмеялся, чувствуя самодовольство и высокомерие:
— Смелее, детка. Жизнь — горькая штука, даже горче, чем этот алкоголь, и имеет крайне нездоровые последствия…
Он поднял рюмку и поднёс её к губам Аббаса, сказав:
— Пей, чтобы не пролить себе на рубашку.
Аббас выпил её содержимое глотками до самого осадка на дне, и с отвращением выдохнул. Затем он почувствовал жар в животе, который распространялся внутри него всё дальше с удивительной скоростью. Он следил одновременно с интересом и с отвращением за этим процессом. Алкоголь прорывался в его кровь и тёк по венам, пока не достиг головы. Бремя этого мира немного уменьшилась для него. Хусейн саркастически заметил:
— Довольствуйся сегодня двумя рюмками, и не добавляй…
Он попросил себе налить ещё одну рюмку и сказал:
— Сейчас я живу вместе с отцом, со мной — жена и её брат. Однако он нашёл себе работу в арсенале, и сегодня-завтра оставит нас. Отец предложил мне руководить своим кафе за три фунта в месяц!…То есть, другими словами, я должен трудиться от рассвета до полуночи всего за три фунта!.. Да что вообще вообразил этот безумный наркоман-любитель опиума?! Ты видишь, что мир относится ко мне враждебно, провоцирует у меня гнев и отвращение. У меня на это только один ответ: или ты будешь доволен этой жизнью, или гори весь мир и все люди синем пламенем…
Аббас начал ощущать странный приятный покой по отношению к тому волнению и мрачным мыслям, которые ему пришлось испытать за тот день. Он спросил:
— Ты не накопил денег?
Хусейн ответил резким, злобным тоном:
— Ни одного гроша! Я жил в чистой квартире в Уайлийе, где было электричество и вода. У меня был мальчик-слуга, который с большим почтением говорил мне: «господин». Я посещал кино и народный театр, много зарабатывал и много терял. Но это же наша жизнь. Наши годы уходят, так для чего откладывать деньги? Хотя деньги должны нас сопровождать до конца жизни. Иначе горе Египту… У меня есть сейчас совсем немного фунтов, не считая драгоценностей жены…
Он свистнул, заказывая третью рюмку, затем с опаской заметил:
— А ещё страшнее то, что на прошлой неделе мою жену рвало…
Аббас притворился, что заинтересован его словами:
— Надеюсь, с ней ничего плохого.
— Ничего плохого, но и не хорошо. Это признаки беременности, как говорит моя мать. Словно плод в её чреве стошнило в отвращении от жизни, что его ожидает, и он заразил своими чувствами и мать.