— Хамида! Ты ли это?! Господи Боже, как мне поверить своим глазам?!… Как ты могла бросить дом и мать, и дойти до такого?!
Она смущённо, но бесстрашно ответила:
— Не спрашивай меня ни о чём. Мне нечего тебе сказать. Такова непреодолимая воля Аллаха.
Однако её смущение и слова покорности произвели эффект, обратный ожидаемому: они лишь спровоцировали его гнев и бешенство. Он повысил голос до рёва, заполнившего всю лавку:
— Бесстыжая обманщица! Тебя соблазнил прелюбодей, такой же, как ты сама, и ты убежала с ним. Ты оставила после себя в своём квартале худшие воспоминания. Неприкрытый разврат читается на твоём лице, ты позорно выставляешь себя напоказ…
Это лишь воспламенило в ней врождённую злобу, она рассвирепела, и теперь её смущение и страх стёрлись. Всё это прибавилось к перенесённому за день разочарованию и бешенству. От этого лицо её побледнело, и он в порыве безумия закричала:
— Заткнись!…Не кричи, словно сумасшедший! Или ты считаешь, что напугаешь меня своим криком?! Что ты хочешь от меня?… Ты не имеешь на меня никаких прав, убирайся прочь с глаз моих…
Его гнев утих ещё до того, как она сказала последние слова! Её гнев сломил его гнев, словно воспламенил воду, которую потушил огонь. Он растерянно посмотрел ей в лицо и дрожащим голосом пробормотал:
— Как ты можешь говорить подобные вещи?… Разве ты не… Разве ты не была моей невестой?
Его поражение стало её реваншем, и испытала удовлетворение вспышкой своего гнева в подходящее для того время. Она пробормотала:
— Какой толк вспоминать сейчас о прошлом? Всё прошло и закончилось…
Смущённым, многострадальным тоном он ответил ей:
— Да, прошло и закончилось. Но я в замешательстве из-за себя и тебя. Разве ты не приняла моё предложение тогда?… Разве я не уехал в далёкую страну, чтобы потом мы были счастливы вместе?!
Она больше не испытывала к нему ни смущения, ни неловкости. И нетерпеливо задалась вопросом: ну когда же он оставит разговоры на эту тему? Когда же поймёт? Когда уйдёт? Затем тоном, не лишённом ноток досады, сказала:
— Я хотела одного, но судьба распорядилась по-другому…
Её тревога не скрылась от него, и он с ещё большим упорством продолжил допрос:
— Что ты с собой сделала? Как ты вышла на этот чёрный путь?… Какой негодяй ослепил тебя?… И кто тот (тут он понизил голос) преступник, который похитил тебя из твоей чистой, непорочной жизни и бросил в навозную кучу разврата?
Лицо Хамиды помрачнело. Нетерпение её достигло предела, и скучающим тоном она произнесла: