— Какой же вялый, безжизненный… Твои глаза спят, лавка спит, и жизнь твоя — сплошной сон и апатия. Зачем мне трудиться и будить тебя, мертвец? Ты полагаешь, что такая жизнь заслуживает того, чтобы твои мечты сбылись?! Твои мечты! Увы, сколько бы ты ни старался, а больше, чем на кусок хлеба ты себе не заработаешь.
В спокойных глазах появилась тень задумчивости, и смутившись, Аль-Хулв сказал:
— Благо в том, что избрал для нас сам Аллах…
Юноша язвительно заметил:
— Да, в дядюшке Камиле, кофейне Кирши, кальяне, да игре в карты?!
Аль-Хулв теперь уже полностью был в замешательстве:
— Но почему ты насмехаешься над такой жизнью?
— А это действительно и есть жизнь? В этом переулке одни только мертвецы. И ты продолжаешь тут жить, но тебя даже в землю зарывать не нужно. Да упокоит тебя Аллах.
После некоторых колебаний Аль-Хулв решился-таки задать ему вопрос, хотя и сам знал, что друг ответит ему:
— А что ты хочешь, чтобы я сделал?
Его юный друг закричал на него:
— Я уже столько раз тебе говорил об этом, столько раз давал советы. Скинь ты с себя эту презренную жизнь как скидываешь грязную одежду, закрой ты эту лавку, уезжай из этого переулка, дай отдых своим глазам, перестань смотреть на труп дядюшки Камила. Поступи в услужение к британским солдатам, ведь английская армия — это же неисчерпаемый клад, прямо как сокровища Хасана-басрийца. Эта война — вовсе никакая не катастрофа, что бы там ни говорили невежды, это самое настоящее благо, и её послал нам Господь, чтобы спасти нас от всех этих мучений и нищеты. Скажем «добро пожаловать» всем этим тысячам воздушных налётов, что сбрасывают на нас золото. Разве я не рекомендовал тебе присоединиться к армии? И продолжаю говорить, что это — удобный случай, это шанс. Да, верно, Италия потерпела поражение, но Германия-то осталась, а за ней стоит Япония, и война будет идти ещё лет двадцать. В последний раз тебе твержу — есть столько вакантных мест в Телль-Кабире! Поезжай туда!
Воображение Аль-Хулва наконец-то пробудилось, а эмоции накалились, да так, что ему трудно было сдержать их в узде и справиться со своей работой. И результатом тому послужили не одни лишь слова Хусейна, а скорее его постоянная настойчивость всякий раз, как он приходил сюда. Ему была свойственна умеренность в силу самого характера, как и отвращение к передвижению, страх перед всем новым, отвращение к путешествиям. И если бы его предоставили самому себе, он не нашёл бы никакой другой альтернативы переулку Мидак, даже если бы оставался тут всю свою жизнь, и он не наскучил бы ему и продолжал всё так же нравиться.
Но через какое-то время он очнулся: всякий раз, как в нём шевелилась жизнь со всеми её желаниями, в душе его появлялся образ Хамиды, или скорее, именно Хамида и пробуждала его к жизни, посылая новую миссию. Его стремления и её любимый образ были неотделимы друг от друга. Но несмотря на это, он боялся раскрыть то, что таил на душе, словно желая дать себе время для планирования и обдумывания. Притворившись, что пасует, он нехотя сказал:
— Путешествия — это такая скукотища!
Хусейн топнул ногой по земле и крикнул:
— Сам ты скукотища! Путешествовать — лучше, чем сидеть в Мидаке, и уж точно получше дядюшки Камила! Отправляйся в путь и положить на Аллаха. Ты и на свет-то ещё не появился. Что ты ел? А что пил? Что ты видел? Поверь мне, ты и впрямь ещё не родился по-настоящему…
Аббас с сожалением отметил:
— К сожалению, я не родился богатым.
— К сожалению, ты не родился девочкой! Если бы ты родился девочкой, то был бы одной из самых старомодных девушек в переулке, чья жизнь проходит в доме и ради дома, без всяких кинотеатров и зоопарков, даже без улицы Муски, куда Хамида ходит по вечерам…
Упоминание этого имени смутило его вдвойне, а то, что его друг произносит его оскорбительно и насмешливо, больно кольнуло, как будто это был пустяк, не трогающий его до глубины души, и потому в защиту девушки он сказал:
— Твоя сестра Хамида — девушка порядочная, ей не повредит то, что она прогуливается пешком по Муски.
— Да, но она к тому же девушка амбициозная, вне всякого сомнения, и тебе её никогда не заполучить, если ты не изменишься.
Сердце Аббаса запульсировало в прежнем бешеном ритме, а лицо покрылось краской. Душа его разрывалась на части от волнения, переживаний и возбуждения… Он как раз закончил подстригать друга и причёсывал его волосы, не говоря ни слова, пока в мыслях его царил хаос.
Затем Хусейн Кирша поднялся и расплатился. Прежде чем покинуть заведение, обнаружил, что забыл взять носовой платок, и опрометью бросился за ним домой. Аббас же следил за ним глазами с того места, где стоял: его друг казался ему радостным, энергичным и счастливым. Он словно впервые видел в нём эти качества. «И тебе её никогда не заполучить, если ты не изменишься». Да, Хусейн прав, без сомнения, он живёт, едва сводя концы с концами, и все усилия его за день не приносят хлеба насущного, которого бы хватило, чтобы прожить этот же день. И если он хочет построить себе гнёздышко в эти трудные времена, то неизбежно должен открыть для себя что-то новое. До каких ещё пор он будет довольствоваться одними мечтами и желаниями, инертно пряча голову в песок, живя с завязанными руками и без воли? Почему бы ему не попытать судьбу и не пробить себе путь, как делают другие? Как сказал Хусейн, она амбициозная девушка, и ему это должно быть достоверно известно, он знает её лучше него, Аббаса, который привык смотреть на неё влюблёнными мечтательными глазами. И если она амбициозна, то и он тоже должен быть амбициозным, даже возможно, стать новым существом. Но он и так знал, что не будь у него любимого человека, ничто не смогло бы лишить его этого кроткого смирения и довольства малым. В этот миг своей жизни Аббас почувствовал всю силу, могущество и удивительную магию любви. Возможно, он даже подспудно ощутил — без участия сознания и мысли, — насколько способна сила любви созидать и осваивать новое. Тот, кто заложил любовь в наши души, вдохновил их и на созидание, творение и обновление. Вот почему Аллах сотворил человека любящим, а задачу по развитию жизни возложил на любовь. Переживая, юноша серьёзно задался вопросом: почему же он не уедет отсюда? Разве он не прожил в переулке Мидак уже почти четверть века?! И какая от того польза? Переулок не годился для своих обитателей и не награждал их так, как они того заслуживали из-за своей любви к нему: улыбался тем, кто не проявлял к нему никакого интереса, и наоборот, игнорировал тех, кто проявлял к нему свою симпатию. Этот переулок слишком скупился, посылая ему хлеб насущный, зато осыпал золотым дождём таких господ, как Салим Алван. Поблизости от него находился этот Алван, скручивавший стопками денежные купюры, так что Аббас почти что чуял их магическое благоухание, тогда как в ладони он сжимал денежку, которой хватало ему разве что на одну лепёшку. Значит, он отправится в путь и изменит свою жизнь!