И он пристально и внимательно поглядел ей в глаза, околдовывая её взглядом, поднял её сомкнутые руки к своему рту и принялся целовать попарно кончики пальцев. Она подчинилась его рукам, и при каждом прикосновении его губ ощущала, словно по нервам её пробегает электрический ток. Глаза её теперь излучали нежность и любовь. У неё вырвался глубокий вдох, похожий на стон, и он обнял её, медленно прижав к себе, пока не почувствовал, как её груди касаются его, совсем рядом с сердцем, округлые груди молоденькой девушки, такие твёрдые, что почти вонзались в его тело. Он принялся поглаживать ладонями её спину вверх-вниз; а она зарылась лицом в его грудь. Затем он прошептал: «Твой рот», и она неторопливо подняла голову, и губы её медленно раскрылись, и он очень долгим поцелуем запечатал своими устами её уста. Она сомкнула веки, будто отяжелевшие под действием дрёмы. Он с лёгкостью поднял её на руках, словно грудного ребёнка, и медленно понёс в кровать. Она дёрнула ногами, и с них свалились туфли. Он уложил её и склонился над ней в постели, опираясь на ладони и внимательно вглядываясь в её разрумянившееся лицо. Она открыла глаза, и их взгляды встретились. Он мягко улыбнулся ей, а она продолжала томно глядеть на него. На самом-то деле он вполне владел собой и нервы держал под контролем, несмотря на то, что внешне всё выходило как раз наоборот. Мысли его были проворнее сердца. Раз он сконцентрировался на каком-то одном плане, его уже нельзя было отклонить от него. Он выпрямился, и поборов хитрую улыбку, тоном человека, обуздывающего свою страсть, сказал:
— Потише… Не спеши… Американский офицер охотно заплатит целых пятьдесят фунтов за девственницу!
Она в изумлении обернулась к нему; от томного взгляда её не осталось и следа, ибо место его заняло суровое, жёсткое выражение метавших искры глаз. Она села на постели, затем со сверхъестественной быстротой скользнула на пол и встала прямо перед ним, готовая наброситься, словно разъярённый зверь. В ней разбушевались все её яростные инстинкты. Она занесла руку и со всех сил бешено размахнулась ему по щеке. Углы комнаты вторили эхом её удару. Несколько секунд он оставался неподвижным, но затем левый край рта его растянулся в насмешливой улыбке, и с немыслимой скоростью он поднял руку и ударил её по левой щеке что было сил. Затем поднял другую руку и прежде чем она успела отойти от первой пощёчины, отхлестал её по левой щеке с неменьшей силой! Лицо её побледнело, губы затряслись, а тело дрожало в каких-то нечеловеческих конвульсиях. Она бросилась к нему на грудь, сжатые пальцы её вонзились в его шею. Эту атаку он встретил спокойно, не пытаясь даже защищаться. Более того, он заключил её в свои объятия и сжал так, что почти смял. Пальцы её ослабили хватку, затем соскочили с его шеи, нащупали плечи и схватились за них. Она подняла на него покрасневшее лицо и раскрыла дрожащий от страсти рот…
27
Мрак развесил свой балдахин над переулком Мидак, покрыв его концы глубокой тишиной. Даже в кафе Кирши закрылись двери, а посетители разошлись. В этот отрезок ночи мимо пекарни промелькнул силуэт Зайты, мастера по изготовлению увечий, который отправлялся на свою ночную прогулку. Мужчина пересёк переулок в строну Санадикийи и повернул налево к мечети Хусейна. Там он чуть было не столкнулся с фигурой, шедшей посреди дороги ему навстречу. Лицо её было едва видно при бледном свете звёзд, и тут Зайта воскликнул:
— Доктор Буши!… Откуда это вы идёте?
Доктор в спешке, с нетерпением ответил:
— Я как раз направлялся к вам…
— У вас есть желающие сделать себе увечья?
Доктор полушёпотом сказал:
— У меня нечто поважнее. Скончался Абдулхамид Талеби!
В темноте глаза Зайты загорелись блеском, он заинтересованно спросил:
— Когда он скончался?… И похоронен ли он?
— Да, сегодня вечером.
— А вы знаете, где его могила?
— Между воротами Ан-Наср и горной дорогой.
Взяв его под руку, Зайта пошёл вместе с ним по той же дороге, по которой направлялся и сам, и спросил его, чтобы удостовериться:
— А вы не заблудитесь в темноте?
— Нет… Я шёл за похоронной процессией, обращая внимание на дорогу, и запомнил наизусть все её особые приметы. И в любом случае, нам обоим с вами знакома эта дорога, мы часто её проходили вместе в кромешной темноте…
— А ваши инструменты?
— В неприступном месте перед соборной мечетью…
— А могила открытая или над ней возвели крышу?
— При входе в склеп имеется небольшое помещение, но сама могила во дворе ничем не покрыта…
Саркастическим тоном Зайта спросил: