таблички на стенах: ни одного номера. Вместо них - странные знаки, явно нанесенные на эмаль фабричным способом. Даже не знаю, с чем сравнить эти символы; мне они напомнили условные обозначения радиоламп и транзисторов в старых книгах по радиотехнике. И где я, черт возьми, нахожусь? Тут, наконец, до меня дошло самое главное: пройдя такое расстояние в этом направлении, я должен был минут пять, как выйти к набережной. Но вместо этого я оказался... вообще непонятно где. Неприятный холодок пробежал по спине. Я вдруг понял, что не только безнадежно потерял искомую парочку, но и сам, похоже, заблудился, хотя такого быть просто не могло. Может, я свернул не туда и вышел к Сумской? Нет, для этого мне пришлось бы сделать чересчур большой крюк. Или это Подольский? В жизни там не было четырехполосной дороги. Я вдруг решил, что с меня хватит. Как бы меня не интересовала странная пара и - чего уж душой кривить - место, где ковровый господин взял свои монеты, все это полная блажь. О монетах мне расскажут специалисты-нумизматы, а парой психов пускай занимаются в дурдоме или в их посольстве, если, конечно, в этом городе есть посольство планеты Татуин. «Вызываю такси и еду домой», - подумал я. «Вот только на какой адрес его вызывать?» Я вышел на проспект и медленно пошел вдоль домов, надеясь найти табличку с названием улицы или позвонить в домофон и уточнить адрес у кого-нибудь из местных. На перекрестке впереди мигал желтым глазом светофор и эти вспышки, почему-то, подействовали на меня успокаивающе. Я даже начал насвистывать какой-то веселый мотивчик и в этот момент мой взгляд наткнулся на искомое. ...На экране мобильного горела всего одна полоска сигнала, но вызов, похоже, прошел, потому что через пару секунд автомат таки перезвонил. Я выслушал стандартное «ожидайте ответа оператора», минуты две послушал музыку, а потом меня, наконец, соединили. - Как? - переспросила девушка на той стороне линии. - Малиновая улица? Простите, но в базе такой нет. - Девушка, - я старался говорить без раздражения в голосе, - я читаю название улицы с дорожного указателя. Перекресток Малиновой улицы и Черного Разлома. Проверьте. - Молодой человек, вы... (шипение, скрип)... не было. Попро... оператор... в базе нет... - Девушка! Алло! Девушка! Трубка тихонько щелкнула и сонно загудела. Связь оборвалась. Я посмотрел на экран и выругался: теперь сигнала не было совсем. Плюнув, я сунул телефон в карман и пошел дальше. «Должен же кто-то проехать мимо, - думал я. - Или найду место, где есть связь, и перезвоню оттуда. Другому оператору, у которого базы не за сорок пятый год...» Черный Разлом. «Или дойду до метро. Это же центр, значит, по-любому, метро где-то рядом» ЧЕРНЫЙ РАЗЛОМ Я поежился. Мне пришла в голову идея уточнить адрес в каком-нибудь магазине и, если что, вызвать такси с городского телефона, но магазинов вокруг не было. Ряд домов казался бесконечным; темные двери подъездов мрачно смотрели на меня красными глазами домофонных индикаторов, не вызывая особого желания в них позвонить. Правда, один раз я увидел на другой стороне дороги вывеску «Овощи-фрукты», но окна магазина были темны и замазаны изнутри мелом. «Черный Разлом, - думал я, - Черный Разлом. Откуда эти идиоты берут такие названия?» Тишина пустых улиц давила на мозг, но время от времени я, все же, слышал шум машин. Правда, теперь он долетал откуда-то издалека, но приятно было осознавать, что где-то тут есть оживленная автострада. Однако же эта прогулка по ночному городу все равно действовала на нервы не слишком благоприятно. Почему-то особенно сильное впечатление производили граффити на стенах: странные нечитаемые надписи и нарисованные с невероятным мастерством части человеческих тел: руки, ноги, головы... Одно изображение заставило меня вздрогнуть: черно-белый рисунок висевшего в петле человека в деловом костюме и красная надпись под ним: «БЛАЖЕННЫ УМЕРШИЕ ПРИ СВЕТЕ ДНЯ». Темные окна домов, пустыми глазницами взирающие сверху, придавали рисунку и надписи какой-то особенно мерзкий подтекст. И тут, наконец, стена домов справа от меня закончилась, и взгляду открылся огромный заасфальтированный пустырь, по краю которого тянулся ряд киосков - обычных железных ящиков с зарешеченными окнами, в которых горел свет. А в центре пустынного пространства сидели люди. Прямо посреди дороги стояла пара пластмассовых столиков из тех, что обычно выставляют на летние площадки дешевых кафе, и несколько пластмассовых стульев того же пошиба, на которых развалились трое: женщина и двое мужчин. На столиках стояли пивные и водочные бутылки, одноразовая посуда со снедью, а в паре метров от этого импровизированного пикника плевался искрами самодельный мангал на раскладных ножках. До меня долетел запах жареного мяса, и в животе заурчало: я вспомнил, что нормально не ел с самого утра. ...Они равнодушно смотрели, как я пересекаю ярко освещенный ртутными лампами пустырь, по которому ветер носил опавшие листья и одноразовые пластиковые стаканчики. Чем ближе я подходил, тем крепче становился коктейль из запахов: жареное мясо, горелая изоляция, жженая бумага, керосин... ладан? Да, похоже на то. - Здравствуйте. Женщина посмотрела на меня с некоторым интересом. Ей давно минуло сорок, а может, и много больше: лицо, сохранившее остатки былой красоты, перечеркивала сетка крупных морщин. В ее одежде было что-то цыганское: яркие платки, замызганная шаль, несколько юбок, надетых одна поверх другой и огромные перстни на пальцах. И большое желтое полотенце, тюрбаном повязанное на голове. - И вам не хворать. - Она плеснула из высокой зеленой бутылки себе в стакан и принялась резать ножом батон. Судя по всему, с ее стороны разговор был окончен. Тогда ко мне повернулись мужчины. Первый - низкий толстяк в забавной шляпе (котелок, она называется «котелок») и грязном зеленом костюме, когда-то вполне презентабельном, а сейчас не способном соревноваться в элегантности даже с половой тряпкой, мельком взглянул на меня и сразу же вернулся к своему занятию: чавканью и пусканию слюней в тарелку. Судя по цвету его лица и исходящему от него запаху, толстяк был сильно пьян. Зато второй - высокий плохо выбритый брюнет с красивым волевым лицом, широко улыбнулся и протянул мне руку. Он был одет в черное потертое пальто, испещренное жирными пятнами, а на голове у него красовалась темно-синяя шляпа с широкими полями, которая в сочетании с очками в роговой оправе делала брюнета немного похожим на молодого Боярского. - Привет, дядя. Чего тебе надо, путник запоздалый? - Привет. - Я улыбнулся в ответ, правда, как мне показалось, немного вымучено. - Не подскажите, где здесь можно найти телефон? - Телефон? - мужчина в шляпе задумался. - У нас есть, но он не работает. А вы что, заблудились? - Что-то вроде. - Я кивнул и развел руками. - Вот, хочу вызвать такси. Или, хотя бы, подскажите, как пройти к метро. ...Над столом повисла полная тишина. Теперь они все пялились на меня, а в их глазах появилось что-то... Страх? Да, страх, но было там и кое-что другое: отвращение. Отвращение и жалость. - Метро? - женщина сделала правой рукой быстрый жест, который я сегодня уже видел несколько раз при разных обстоятельствах: «козу» из мизинца и указательного пальца. - Далеко тебя занесло, золотой ты мой. Иди вдоль дороги, как шел; быстрым шагом дойдешь минут через двадцать... Да что с тобой такое-то? Приболел, никак? Я хотел ее поблагодарить, но слова застряли в горле. Потому что теперь я смотрел на мангал. Обычный мангал с раскладными ножками; такой можно купить в любом супермаркете в отделе «Все для отдыха». В мангале, прямо на красных от жара углях, лежали отрубленные человеческие запястья. - Эй, приятель! - брюнет в шляпе улыбнулся и, поднявшись со стула, потрепал меня по плечу. - Да ты никак проголодался! Слушай, ну его, это метро. Тебе еще жить да жить и днем помереть! Присаживайся к столу, гостем будешь! ...Он еще что-то говорил, а я, с ужасом глядя на него, наблюдал, как растягивается его улыбка. Она становилась все шире и шире, пока лицо мужчины не превратилось в... Я побежал. Последнее что я запомнил, были глаза женщины в желтом тюрбане: она молча смотрела мне вслед, а на дне ее зрачков полыхало красное пламя и это не было отсветом от углей. Меня никто не преследовал. ...Минут через пять я остановился и прислонился к фонарному столбу пытаясь отдышаться. Меня мутило; сердце молотом стучало в груди, и дело было не в физической нагрузке - я легко мог пробежать в десять раз больше, не особо запыхавшись. Все попытки как-то собрать мысли воедино приводили лишь к тому, что перед глазами появлялись какие-то (руки) радужные картинки, словно в калейдоскопе. Я был на грани нервного срыва и при этом совершенно не понимал, что именно произошло пять минут назад. (отрубленные руки на углях в мангале) - Этого я вообще не видел. Я судорожно дернулся и лишь потом понял, что испугался звука собственного голоса. Попытался засмеяться, но вместо смеха смог выдавить только пару судорожных выдохов, точно умирающий от удушья астматик. - Я ничего не видел. На этот раз получилось лучше. Я достал пачку сигарет, закурил - руки почти не дрожали - и медленно пошел дальше вдоль проспекта. Разумеется, сходить с ума было рановато. Общая нервозность и давящая на психику обстановка могли спровоцировать легкие галлюцинации. И даже не галлюцинации, а просто неверную интерпретацию вполне обыденных событий: куски мяса на углях мозг сходу преврати