— Запускайте.
— Но…
— Запускайте! У него почти получилось! Нам нужна эта информация!
— Да какое получилось? Он умирает с каждым разом всё ближе! В этот раз в Северном. Ещё пара-тройка возвращений, и он умрёт прямо на вокзале.
— Перестаньте распускать нюни! Он уже умер. Нам важно знать, что случилось с этой чёртовой группой!
— Его мозг жив! Его сознание живо! Он проходит через всё это заново! Вы это понимаете⁈ В конце концов, это бесчеловечно!
— Вы можете отказаться. Мы соберём другую команду. Готовы расстаться с нашим ведомством не в лучших отношениях?
— Но это же человек… Был…
— Хорошо, давайте так. Это был человек, да. Большой человек с большими связями. Но даже его это не защитило, когда он сунул свой нос, куда не следовало. Теперь это не человек, это — наш шанс. А вы имеете возможность проводить эксперимент, который спустя много лет перевернёт мир. Сейчас — цель одна: возвращайте его. Снова. Пока не получите нужный нам результат.
— Но…
— Запускайте.
Вокзал. Снег. Боль. Холод.
— Слышь, паря, помоги советскому студенту, поделись копеечкой!
— Отвали, придурок.
— Что?
— Пшёл вон.
Удар. Вспышка. Свет.
— Немедленно остановите проект! Объект на грани.
— Перезапуск. Обратный отсчёт!
— я буду жаловаться! Вы загубите…
— Вон отсюда.
— Что-о-о?
— Я сказал — вон. Или перезапуск.
— Но…
— Федорцов, обратный отсчёт.
— Хорошо! Федорцов, проверьте приборы.
— Давление пришло в норму.
— Пульс?
— Объект стабилен.
— Перезапуск. Обратный отсчёт. Три… Два… Один…
Вспышка.
Вспышка.
Вспышка.
— Слышь, паря, помоги советскому студенту, поделись копеечкой!
Кулак прилетает мне в плечо. Рывок. Захват. Хруст. Рука придурка повисла переломанной плетью. Захват, на колени, залом.
— А-а-а-а-! Дурак совсем⁈ Больноо-о-о-о! Пустии-и-и-и-и-и-и…
Крики. Оглушающие крики. Морщусь. Затылок обжигает болью. Снова морщусь, пытаясь абстрагироваться от воплей. Оглядываюсь.
— А-а-а-а-а! Опусти, козёл!
— Да заткнись ты уже.
Отпускаю. Отталкиваю орущего человека. Пытаюсь подняться. Почему я ничего не вижу? Только слышу. Где я? Кто я?
Снег. Почему вокруг столько снега? Грязного снега…
Свет! Больно! Но зато — вижу! Вижу придурка, который вопит, придерживая сломанную руку. Краем сознания отмечаю: свистки, суету, топот. Менты. Почему у них такая странная форма?
— Больно! Сволочь! Ты мне руку сломал! А-а-а-а!
— Отпустите его! Как вам не стыдно⁈ Вы же советский человек, а не бандит какой-то! Что он вам сделал?
— Зина?
— Д-да… Мы знакомы?
— Зина… Ты же умерла?
— Дурак! Врача! Позовите кто-нибудь врача!
— Зина! Почему ты жива? Зина, как я рад, Зина!
— Что вы себе позволяете! Отпусти меня! Слышишь!
— Да он псих больной!
— Отпусти девушку, урод!
— Милиций-а-а-а!
Вспышка. Свет.
— Запускай!
— Костик, а что ты думаешь о любви?
— О любви, Зиночка, не думают.
— Почему?
— Любовью, Зинуль, как и войной, занимаются!
— Дурак!
— Константин! Что за пошлость! Ты же комсомолец!
Зима. Почему зима? Я умер летом.
— Слышь, паря, помоги советскому студенту, поделись копеечкой! — раздался весёлый голос, и чей-то кулак ткнулся в моё плечо.
Весьма ощутимо, кстати, ткнулся…
Екатерина Морозова
Обращенные в камень. Разгадка перевала Дятлова
Книга является вымыслом, но в ней есть элементы правдивой истории…
Пролог
Благородный муж с достоинством ожидает велений неба. Низкий человек суетливо поджидает удачу.
Звонок вырвал его из тяжелого мутного сна. Он с трудом разлепил глаза и посмотрел в окно: плотный молочно-белый рассвет плескался за окном. Он повернул голову вправо, телефон заливался на тумбочке. Он зевнул и взял трубку, но когда посмотрел на экран дисплея, сон мигом слетел с него.
– Да? – Он откашлялся. Голос прозвучал хрипло.
– Рысь, – тихо сказали на том конце. – Все затевается снова.
– Что именно? – переспросил он, хотя уже знал ответ. Знал тем самым беспощадным внутренним чутьем, которое просыпалось в нем в минуты опасности.
– Та самая история. Начинается по новой.
Наступило молчание. Он смотрел в окно. Рассвет был белесым, как небо, выцветшее от зноя. Хотя был не жаркий летний месяц, а декабрь. Промозглый лондонский декабрь.
– Что ты хочешь от меня?
– Ты должен быть там.
– Почему?
– Ты знаешь.
Он прикрыл глаза. В памяти возникло четкое видение. Группа людей, идущих по снегу на лыжах. Они идут один за другим…
– Ты думаешь, что…
– Ради бога! Прекрати жевать сопли. Ты должен довести это дело до конца.
Он хотел сказать, что ничего и никому не должен. Но хорошо знал, что это не так, что есть долги, которые не имеют срока давности. И отказ платить по ним чреват не просто большой неприятностью, а самой настоящей катастрофой.
– Я понял. Я там буду.
– Советую поторопиться. Все инструкции получишь уже на месте. Будем на связи.
Разговор прервался. Он с раздражением бросил телефон на кровать и резким движением поднялся на ноги.
За окном был виден собор Святого Павла. Круглый купол, гладкий, как половинка яйца.
Он смотрел на Лондон и не видел его. В памяти всплыла все та же группа людей. Теперь они уже были внутри палатки. Ночь. Сон. Снег. Холод. Он тряхнул головой, и тут же в ушах раздались страшные крики, и, стиснув голову руками, мужчина застонал. Шум, крики, адский грохот и тишина… И все внезапно закончилось и погрузилось в кромешный мрак.
Глава первая
Бегущая в ночи
Человек, переживший трагедию, сам должен захотеть жить дальше. Первый шаг, искра желания должна исходить из него. И когда это происходит, начинаются неожиданности.
Александра услышала детский плач и открыла глаза. Тоненький детский плач раздавался совсем рядом. Она попыталась усилием воли снова заснуть, но никак не получалось. Она поднялась с кровати и прошла на кухню.
В раковине лежали немытые тарелки. Александра включила холодную воду, но тут же машинально выключила ее. Болела голова, до нее было страшно дотронуться. Детский плач становился все громче. Мелькнула мысль, что сейчас соседи выйдут и что-нибудь сделают с ребенком: отшлепают или спустят с лестницы. Надо было что-то делать. Она направилась в коридор и, чуть помедлив, распахнула дверь. Девочка сидела на лестничной площадке на ступеньках лестницы, уткнувшись лицом в колени, и плакала. При звуке шагов Александры она даже не подняла головы.
– Ну вот что! – Александра пыталась разговаривать мягко и терпеливо. – Плакать не надо. Пойдем со мной. Может быть, ты хочешь есть? У меня остался кусок яблочного пирога. Есть теплое молоко. Или ты хочешь чай?
Девочка не отвечала.
– Но ты же не можешь сидеть вот так? Здесь холодно. У нас на лестничной площадке разбито окно. Пойдем…
Она присела около девочки и отвела ей рукой волосы с лица.
И здесь Александра проснулась. И ощутила бешеный стук сердца и горечь во рту. Она попыталась приподнять голову с подушки, но от слабости ее чуть не стошнило. Сон был таким живым, таким ярким, она еще была там, рядом с этой девочкой на лестничной площадке, и слышала ее плач, разрывавший сердце.