Виктор покачал головой.
— Чудная ты. Вот уж чудная-то! — Он помолчал, потом спросил: — Может, скажешь, и радио не нужно?
Мысли Вали успели уйти так далеко, что она как бы не сразу поняла вопрос:
— Радио? Нет, пусть будет. Мне все равно… Домой надо идти.
Она оглянулась:
— Смотри-ка, оказывается, все ушли давно, а я и не заметила.
— Я провожу тебя, ладно?
— Проводи…
Далеко слышные над водой куранты пробили двенадцать.
Валя ужаснулась:
— Так поздно! Тетя Поля не пустит меня!
— Пустит, — успокоил ее Виктор. — Я с ней поговорю — и пустит.
Валя внимательно глянула на него. Уверенный парень. Наверное, он во всем такой. И все у него просто и ясно. Разве такому расскажешь о том, что продолжает мучить по ночам? О тени пережитого страха? Он, конечно, выслушает и посочувствует даже, но не поймет. Он хороший, но… не поймет.
Среди немногих домашних радостей, имевшихся в распоряжении Аркадия Викторовича Синяева, была одна, о которой не знали его сослуживцы: воскресный поход на рынок. Расскажи о таком кому-то — засмеют. А ему доставляло искреннее удовольствие чувствовать себя среди пестрой рыночной толпы этаким солидным покупателем, который даже и известную роскошь может себе позволить. Например, купить ранних помидоров или огурцов. А то и изрядный кусок свежей свиной вырезки на жаркое. К тому же Туся по своей природной бестолковости дает себя обсчитать кому угодно, а уж с ним самим — не выйдет, шалишь!
Рынок встретил Аркадия Викторовича оглушительным запахом рыбы и мокрой зелени: его заполонили овощи. Дощатые столы ломились от рыжей моркови, которую то и дело для блеска макали в ведра с водой. Зеленые горы лука, капуста, молодая колымская картошка и щедро распахнутые чемоданы с помидорами и огурцами из пригородных теплиц ждали покупателей.
Рыба отступила на задние столы под натиском этого зеленого изобилия, но и тут сбоку ее теснили мясо, молоко и яйца. Плоская коричневая камбала, серебристая навага и черные ерши уже не казались хозяевами рынка, скорее, им милостиво разрешили остаться. Аркадий Викторович купил два пучка редиса, лук и подошел к помидорам.
— Пожалуйста, самые свежие, сегодня сняли! Пять рублей! — зазывно пропела желтоглазая рослая женщина с папиросой в зубах. Затянулась и добавила уверенно:
— Лучше моего товара не сыщите, точно вам говорю.
— Дорого очень…
— Не дороже денег. А не надо — гуляйте дальше!
Аркадий Викторович все-таки выбрал большой, плотно налитый малиновым соком помидор.
— Чего берете? Не видите — марханцовкой наколото? — Рядом с ним откуда-то вынырнула личность в ватнике и старых, провисших на тощем заду тренировочных брюках. — Вот я вас провожу — не пожалеете! Честный товар, а это…
— Честный товар?! Это у твоей-то бабы честный товар?! — взвилась торговка. — Да на ей самой честного места нету!
— А на тебе? — Личность картинно показала на торговку земляным пальцем. — Она — честная нашлась, да? Или люди не знают, что твой дед тебя за пять литров спирта купил? Скажешь, нет?!:
— Валяй, Хмырь, выскажись! — подзадоривали с обеих сторон.
Лицо Аркадия Викторовича перекосила гримаса, он брезгливо отодвинулся в сторону, сказал сердито:
— Что за шум? Ну-ка, прекратите немедленно, не то милицию позову!.. Порядочному человеку по рынку пройти невозможно!
Слово «милиция» произвело на личность в ватнике мгновенное магическое действие: Хмырь исчез, так и не успев «высказаться», а весь ряд торговцев начал зазывать Синяева с преувеличенным подобострастием. Только одна худая темнолицая женщина, торговавшая в конце ряда сметаной и творогом, громко сказала соседке:
— На базаре-то каждая кочка сопкой кажется, а дома, поди, и от земли не видать!
Синяева кольнули ее слова, он обернулся, но, встретившись с ней взглядом, счел за лучшее промолчать: от такой всего ожидать можно. Аркадий Викторович величественно отбыл в рыбный ряд, стараясь не думать об испорченной минуте торжества: принес же черт откуда-то эту молочницу!
Рыбой тоже торговали люди разные, но он сейчас же подошел к одноглазому старику — Хозяину. Его уже много лет звали так: лучшей рыбы не было ни у кого. Блестящие, как вакса, черные ерши сочно шлепались на чашки весов, но ничей глаз не уследил бы, что на самом деле показывали эти весы.
— Пожалуйста! Вам что угодно? Наважки, ершиков? Ах, крабы… Извините, сегодня уже все-с! Завтра будут-с! Что? Не тянет? Пожалуйста, не берите, очень прошу! Вон там вязочками, так что туда-с!..
Аркадий Викторович, вдоволь наторговавшись, купил трех больших ершей и немного наваги. Подумал было вернуться к помидорам, но решил, что и так уже истратил достаточно для одного раза. Походив еще между рядами просто так, ради удовольствия, он степенно отправился домой.