Он потянулся к ней невольно:
— Зинка, хорошая моя! Честное слово…
Зина отстранилась:
— Не надо… Не надо слов! Устала я от них. Я поверю тебе только тогда, когда ты найдешь работу, займешься делом.
— Работу… Найду я работу, не беспокойся! А ты… довольна своей?
— Не знаю еще. Но люди там вроде бы хорошие.
— Вот именно! И это все, что тебе нужно, а мне…
— А что нужно тебе? Что?! — Зина стиснула руки. — Сам ты не знаешь этого, Димка, горе ты мое!
Знаю. И ты узнаешь скоро. — Дима опять потянулся к ней, но Зина качнула головой: «Нет». И он ушел. Зина посмотрела в оконце за дверью: оглянется? Оглянулся…
Валя с детства любила первый снег. То ли случилось в такой день что-то забытое, но хорошее, то ли сам первый снег казался праздничным. Она любила его даже в трудные детдомовские времена.
За порогом ее встретил рой снежков. Она тоже, как ребята вокруг, стала хватать рыхлый и липкий снег и кидать его в смеющуюся белую мглу, потом ее толкнули в сугроб, и она кого-то толкнула… Улица приняла ее в игру.
Опомнилась, почувствовав, что набившийся за воротник снег холодит шею. Встала, отряхнулась. Ускользнула от чьих-то рук, от летящих неизвестно откуда снежков. Укорила себя за легкомыслие: ведь собиралась идти в институт. Но в этот вечер думать о лекциях и чинной тишине аудиторий так не хотелось, что Валя невольно выбрала самую длинную дорогу.
Она свернула в тихий переулок, до краев наполненный тишиной и снегом. Неровные доски тротуара покрыла хрупкая снежная пелена. Ближе к забору по ней вилась цепочка чьих-то следов. Валя старалась не замечать их, ей хотелось быть первой, единственной. Снег превратил знакомую до последней щербинки дорогу в новую, неизведанную землю, и каждый шаг по нетронутой белизне словно бы приближал ее к чудесному открытию. Следы возле забора нырнули в калитку и кончились. Она осталась одна на снежной целине. Возле крайнего дома с забора бесшумно упала на дорогу кошка. Валя махнула на нее варежкой: «Брысь! Тебя здесь не хватало!» Кошка сжалась в комок — и стрелой метнулась на другую сторону улицы, пропала в метели. Тонкую цепочку следов на глазах занесло снегом. Валя усмехнулась: «И не подумаю возвращаться из-за тебя! Не жди!» Почти неприметной тропкой она вышла на вершину приморской сопки.
На ней, сплетаясь и расплетаясь, плясали струи метели, и только смутное марево огней порта указывало направление. Казалось, эти огни бесконечно далеко, а тропинка никуда не ведет. Город исчез. Время остановилось.
Валя медленно ловила губами снежинки, никуда не спеша и ни о чем не думая. Подошла редкая минута отрешенного покоя, когда становится легко, бездумно, радостно. Весь мир, все лучшее в нем сосредоточилось в этой одной, словно бы навсегда остановившейся минуте, и кто скажет, не это ли и есть наиболее полное ощущение неуловимого человеческого счастья?
Разноголосица поселка вывела ее из этого хрупкого восторженного настроения. Лаяли собаки, женщины звали детей со двора. Почти незаметно для себя Валя вернулась к действительности.
Она еще немного постояла в раздумье, стряхивая варежкой снег с воротника. И почти не удивилась, когда на тропинке появилась знакомая фигура: она сейчас подумала именно об этом человеке!
Голос его прозвучал нервно, когда они здоровались, но улыбался он спокойно, дружелюбно, и Валя тоже улыбнулась ему:
— Шла в институт. Да, кажется, сегодня так и не доберусь туда — так чудесно вокруг. Первый снег… А вам он нравится?
— Да, очень.
Не сговариваясь, оба шагнули в белую ласковую мглу, и она мгновенно поглотила их.
— Мне кажется, наши случайные встречи не так уж случайны, — заговорил он. — Должен вам признаться, что часто думаю о вас. Смешно, наверное, это в моем возрасте?
Валя остановилась, посмотрела ему в лицо открыто:
— Нет, я ничего смешного не вижу в этом, я и сама…
Даже в темноте она почувствовала его потеплевший взгляд и смутилась. Но не отошла. Так и стояла, почти касаясь щекой его плеча. Они оба замерли, словно подошли к краю обрыва, где опасен каждый следующий шаг.
— Я все понимаю, — наконец проговорил Александр Ильич. Лицо его было совсем близко.
Она опомнилась и отстранилась тихонько.
— Извините, — сказал он глухо.
— Не нужно извинений… Но пусть будут только такие случайные встречи. Другого не надо.
— Но почему? — вырвалось у него.
— Вы знаете почему, — сказала она внешне ровным и лишь затаенно грустным голосом. Не все ли равно, жена вам или не жена женщина, с которой вы живете? Вы с ней вместе много лет, этого достаточно. Вы не сможете оставить ее. Иначе это были бы не вы…