Перед лицом внушающего страх внешнего мира и непознанной безграничности мира внутреннего мы естественным образом проецируем свою тревожность на родителя, которого мы почитаем как всезнающего и всемогущего. Когда мы вынужденно покидаем родителей, мы начинаем проецировать знания и энергию на институты, людей, обладающих властью, и социальные роли (упомянутые выше тоннели). Мы предполагаем, что действовать как взрослый – значит стать таковым. Молодежь, устремляющаяся к первой взрослости, не может пока еще знать, что взрослые – это часто те же дети в большом теле и с серьезными ролями. Некоторые даже верят, что их роли и есть они сами. Те, кто мыслит более объективно, в большей степени осознают свои сомнения, в то время как те, кто преодолевает или уже преодолел перевал в середине пути, ощущают ослабление проекций.
Самыми типичными в массе разнообразных проекций являются проекции на институты брака, воспитание детей и карьеру. О роли проецирования в браке мы поговорим подробнее позднее, но, вероятно, ни на один другой социальный конструкт не возлагается столь тяжелое бессознательное бремя. Мало кто из людей, стоящих у алтаря, осознает колоссальность своих ожиданий. Никто не станет озвучивать огромные надежды: «Я рассчитываю, что ты наполнишь мою жизнь смыслом», «Я рассчитываю, что ты всегда будешь рядом», «Я рассчитываю, что ты будешь читать мои мысли и предвосхищать все мои потребности», «Я рассчитываю, что ты залечишь мои раны и восполнишь то, чего недостает в моей жизни», «Я рассчитываю, что ты дополнишь меня, сделаешь меня цельной личностью, исцелишь мою израненную душу». Так же как нельзя говорить правду на вручении дипломов, так и перед алтарем нельзя раскрывать свои тайные мотивы. Невыполнимость перечисленных требований поставит в неловкое положение любого молодожена, который их признает. Большинство браков распадается именно под гнетом подобных ожиданий, а те, что держатся, отмечены глубокими шрамами. Романтика подпитывается расстоянием, воображаемым, проецируемым; брак же удобряется подкормкой из единства взглядов, душевной близости и совместного проживания.
В своей книге «Он. Глубинные аспекты мужской психологии» Роберт Джонсон выдвигает предположение о том, что большинство современных людей, утративших свое место в прежних мифологических системах, перенесли потребности души на романтическую любовь[19]. И правда, каждый из нас с детства хранит в душе образы любимых, проецируя их на того, кто может воспринять наш бессознательный материал. Как писал персидский поэт Руми:
Ежедневное совместное проживание с другим человеком неизбежно стирает проекции. Тот, кому мы вверяем свою душу, кому открываемся в моменты интимной близости, оказывается таким же смертным, как и мы, испуганным, нуждающимся в поддержке и внимании и проецирующим завышенные ожидания. Близкие отношения любого рода отягощены таким нелегким бременем, так как больше всего напоминают Близкого другого, каковым когда-то являлся родитель. Мы не желаем думать о партнере как о родителе, ведь нами было приложено столько усилий, чтобы оторваться от родителей. Но возлюбленный становится тем самым Близким другим, на которого проецируются те же потребности и поведение в степени, какую мы не осознаем. Поэтому нет ничего удивительного в том, что люди выбирают партнеров либо очень похожих, либо очень непохожих на родителей, по одной простой причине: на нашем выборе так или иначе сказываются родительские комплексы. Библейские мудрецы, утверждавшие, что для брака необходимо оставить отца и мать[21], даже не подозревали, как сложно это осуществить на практике. Таким образом, происходит лишь частичное стирание проекций заботы, личного роста и исцеления, накладываемых на Близкого другого. В период перевала в середине пути расхождения между невысказанными надеждами и повседневной реальностью причиняют мучительную боль.
Воспитание детей также ощутимо связано с проекциями. Большинство из нас будто бы знает, что правильно для наших детей. Мы уверены в том, что не допустим родительских ошибок. Но в итоге все мы неизбежно виновны в проецировании на детей своих непрожитых жизней. Юнг отмечал, что непрожитая жизнь родителей – тяжелейшее бремя для ребенка. Мать, пытающаяся протолкнуть дочь на сцену, и отец, пытающийся впихнуть ребенка в малую лигу, – это стереотипы, но не менее завуалирована и ревность родителя к успеху ребенка. В результате на него обрушивается непрерывный шквал явных и скрытых посылов. Становясь объектом широкого спектра манипуляций и принуждений, ребенок вбирает злость и обиды родителей. Но страшнее всего бессознательные родительские ожидания того, что за счет и посредством ребенка они повысят свою самооценку, реализуют свои мечты и пробьются на самый верх.