Когда пожары были потушены и крики засыпанных смолкли, когда уже не было надежды спасти людей, марокканские власти решили бульдозерами сровнять район касбы и остальные разрушенные районы Агадира и во избежание эпидемий засыпать химикалиями. Цветущий торговый город, излюбленное место пребывания туристов, перестал существовать.
В касбе сейчас живет один-единственный человек, марабут. Он негр, потомок рабов, когда-то вывезенных из Восточной Африки. На восточной окраине касбы он построил себе из обломков жилище с крошечным двориком, цистерной, сараем и голубятней. Ежедневно из Агадира сюда приходят несколько верующих мусульман, приносят ему еду, молятся с ним. В ночь землетрясения он потерял всех родных. На следующее утро, когда город еще горел и дымился, он поклялся аллаху никогда не покидать касбу.
Марабут приветливо поздоровался с нами и предложил стакан воды. Мы собрались с духом и попросили его рассказать о катастрофе. Этого не следовало делать. Больше минуты марабут смотрел мимо нас на руины, потом быстро повернулся и, не попрощавшись, исчез в доме.
— Марабут никогда не говорит о том, что случилось тогда, — сказал на плохом французском языке маленький мальчуган, пасший коз на склоне и из любопытства увязавшийся за нами. — Он все время думает только об аллахе.
Марабут из Агадира
Число жертв землетрясения так и не было точно установлено. Цифры колеблются между десятью и двадцатью тысячами.
Трупы, извлеченные из-под развалин, похоронены в узкой долине позади касбы. Необозримо мусульманское кладбище на склоне горы. Нигде нет надписей. Островерхие камни, поставленные в изголовье, обозначают могилы.
В долине, в тени высоких эвкалиптов, расположено кладбище европейцев, длинные ряды белых надгробных плит на ржаво-коричневом песке. Одни украшены пестрыми букетами фарфоровых цветов, другие — стеклянными бусами на проволочных каркасах.
Мы прошли вдоль могил. В передней, более старой части кладбища на плитах — имена солдат Иностранного легиона, жертв «умиротворения» Марокко: Пьер Иванов, Андреас Бауманн, Вильгельм Фаек. Нам бросилось в глаза множество немецких имен.
Затем потянулись могилы с одинаковой датой смерти: 29 февраля 1960 года. Из краткой надписи можно узнать судьбы людей: три поколения одной семьи. погибли в один день… Группа молодежи из восьми человек… Молодожены во время свадебного путешествия….
Одна надпись особенно потрясла нас:
Жорж БУАС
21 год
Арлетта БУАС
17 лет
Жан-Филипп БУАС
1 месяц
Дальнюю часть кладбища занимают надгробные плиты с надписью:
Землетрясение в Агадире
НЕИЗВЕСТНЫЙ
29 февраля 1960 года
Теперь, через шесть лет после катастрофы, в нескольких стах метрах южнее старого центра строят новый Агадир. Марокканское правительство наметило обширную программу строительства, которая уже частично осуществлена. Ему помогли пожертвования из всех стран.
Новый Агадир — это видно по уже готовым комплексам — обещает быть очень современным городом. Все постройки в нем — так, по крайней мере, утверждают архитекторы — будут антисейсмическими. Проект предусматривает создание пяти строго разграниченных комплексов: центр с магазинами, кинотеатрами, ресторанами; административный, жилой и промышленный районы; особое внимание обращено на «сектор туризма». Агадир должен вскоре стать тем, чем был для Марокко до 1960 года: райским уголком для путешественников, приносящим стране валюту.
Несмотря на новые комфортабельные отели, идиллический парк с бунгало, пониженные цены, Агадир, к огорчению отцов города, еще не вошел опять в моду у богатых туристов из Западной Европы. Ужасы 1960 года слишком свежи в их памяти.
НА КРАЮ БОЛЬШОЙ ХАММАДЫ
КРАСНЫЕ ЛАНГУСТЫ
Мы готовы к отъезду и уже сидим в машине. В это время на площадке кемпинга появляется рыбак с ржавым ведром. Он ходит от палатки к палатке, но, кажется, ему не везет. Дитер уже включил газ, когда рыбак подходит к нам и поднимает ведро. В нем шевелятся три больших лангуста:
— Очень дешево, господа, очень дешево!
Альфред выскакивает из машины, как ужаленный лангустом, пардон, тарантулом. Дитер выключает газ и смеется:
— Комплекс!
Ухмыляясь, мы наблюдаем, как Альфред торгуется с рыбаком. Мы знаем, что теперь наш отъезд неизбежно задержится, но не хотим облегчить положение нашего любителя лангустов:
— Давай, толстяк, поскорее! Надо ехать!
— Но всего пять марок! Это же даром!
Альфред смотрит на нас, как маленький ребенок, которому мать не позволяет купить мороженое. Выдержать этот взгляд — нам не под силу.
— Ну ладно, но чтобы ты избавился от своего лангустового комплекса раз и навсегда!
Достаем примус, в самой большой кастрюле ставим воду. Альфред пытается изобразить из яиц, растительного масла и горчицы нечто вроде майонеза.
Среди наших западногерманских братьев и сестер тем временем распространился слух: эти восточные немцы, черт возьми, все же раздобыли где-то лангустов! Почти все они явились в качестве болельщиков. Хотя многие из них уже неоднократно проводили зиму в Агадире, ни один ни разу не позволил себе купить лангустов. По их лицам видно, что наше пиршество они расценивают как отсутствие такта. Приехали с Востока, а сами так роскошествуют…
Альфред где-то вычитал, что лангустов можно есть, когда они станут в кипятке красными. Мы долго ждем, и я не могу удержаться от каламбура:
— Эти капиталистические лангусты ни за что не хотят краснеть!
Западногерманские болельщики несколько натянуто улыбаются.
Наконец-то лангусты стали «красными как раки». Поскольку мы забыли захватить вилки для рыбы, пришлось воспользоваться ножом для разрезания бумаги и комбинированными клещами.
Возможно, в отеле Хилтона нам сервировали бы лангустов более искусно, но стали бы они от этого вкуснее? В заключение мы даем попробовать лангустов и болельщикам, у которых потекли слюнки. А затем: «До свиданья, братья и сестры! Споры с вами не всегда доставляли нам удовольствие. Вы отстали от жизни. Но еще много дней, если не недель, наше появление в кемпинге будет темой номер один. Может быть, при этом вы сделаете шаг вперед в ваших суждениях о двух Германиях и поймете, где правда. Вы уже поняли, что и «там» делают хорошие машины, а это первый шаг.
До свиданья, Ронни! Гуд бай, английские и голландские туристы! В общении с вами у нас не было затруднений. Мы будем рады встретить вас еще раз. В Тупи се? На Ниле? Или у Мертвого моря?»
ХОЛОДНЫЕ НОГИ
Не успели мы отъехать и десяти километров от Агадира, как на голубом небе появились, словно поджидавшие этого момента, наши неизменные преследователи — свинцово-серые тучи. Вскоре мы снова услышали ставший привычным стук дождя по крыше машины.