После нескольких неудачных попыток мы, наконец, нашли торговца, который перевел текст телеграммы. В ней указывались лишь наши анкетные данные, никаких намеков на то, что нашу просьбу следует отклонить, не было. Итак, мы отправили телеграмму и, не теряя надежды, стали ждать.
Спустя два дня мы наведались в консульство. Ответа еще нет! Прошло четыре дня, шесть, восемь, десять… Все то же! Мы позвонили другу в Триполи и попросили помочь нам.
Ночью нам снилась скучная приемная на заднем дворе ливийского консульства и консул, который, заметив нас среди ожидающих, сразу же начинал качать головой в знак отрицания: «Ответа нет, ответа нет, ответа нет…».
Мы отправили вторую телеграмму и снова связались с Триполи. Наш друг вздохнул:
— Каждый день хожу в министерство, но не могу встретиться ни с одним ответственным чиновником. Рамадан! А работать во время поста — слишком утомительно для высокопоставленных чиновников! Потерпите. Я не сдаюсь!
После трехнедельного ожидания мы начали нервничать и думать, как нам поступить в случае отказа. Как миновать Ливию? Выбрать морской путь? Пароходы ГДР совершают регулярные рейсы в Триполи, но редко заходят в Тунис. В порту мы выяснили, что между Тунисом и ОАР нет пароходного сообщения.
— Вам следует отправиться в Марсель. Там вы найдете пароход, идущий в Александрию!
Это слишком дорого. Кроме того, для этого нужна французская виза!
Мы проклинали бюрократию всего мира. Неужели наше путешествие потерпит неудачу из-за отсутствия одной-единственной печати?
А если коренным образом изменить маршрут? Мы раскладывали карты и ломали себе головы… Обратно в Алжир, а оттуда через Сахару, Мали, Нигерию и Гвинею? Из любого западноафриканского порта мы сможем на пароходе ГДР возвратиться в Росток. А дороги? Сумеем ли мы пересечь Сахару на перегруженной машине? Мы строили планы и тут же их отвергали. Наконец мы пришли к выводу: без ливийской визы нам не обойтись, надо вооружиться терпением и ждать. Быть может, после рамадана нам повезет и телеграмма попадет к чиновникам в Триполи, когда они будут в хорошем настроении.
МОЖНО ЛИ ОТЫСКАТЬ КАРФАГЕН?
«Великий Карфаген вел три войны. Он был еще могущественным после первой, в нем еще можно было жить после второй. Его нельзя было отыскать после третьей» (Брехт).
Сегодня, спустя две тысячи сто двенадцать лет после третьей пунической войны, в Карфаген можно проехать на трамвае по дамбе, ведущей через озеро Тунис. На развалинах некогда богатой и агрессивной пунической метрополии возникло одно из наиболее аристократических предместий Туниса. Здесь живут дипломаты, управляющие государственных предприятий, министры, врачи, профессора… На одном из холмов, среди ухоженного парка за высокими стенами, прячется от любопытных взоров один из дворцов президента республики Хабиба Бургибы.
«Ceternm censeo Carthaginem esse delendam»[45]. Эти слова вспомнились мне, когда мы приблизились к Карфагену. Так обычно заканчивал свои речи в римском сенате Катон, но это было также излюбленное изречение Галла, нашего старого преподавателя латыни, носившего гинденбургские усы. Знаменитая фраза Катона была для него не только примером из латинской грамматики, но и обоснованием агрессивных войн. В соответствии с направлением ударов фашистских армий она означала для Галла: «Впрочем, я считаю, что Варшава… Лондон… Белград… Москва… должны быть разрушены!» Я все еще вижу Галла стоящим в позе карликового Катона возле кафедры и с наслаждением скандирующим эту злобную фразу. Большей частью за этим следовало: «Оп!се et decorum est pro patria mori»[46]. Старая германская гимназия старалась на свой лад внушить ученикам «житейскую мудрость».
Для меня это было не первое свидание с Карфагеном. В декабре 1957 года, в такую же дождливую холодную погоду., я уже бродил однажды между развалинами и виллами. Тогда мы наблюдали, как несколько американцев грузили в багажник своего сухопутного крейсера «кусок Карфагена»: осколок колонны весом в центнер. Быть может, он теперь украшает плавательный бассейн где-нибудь в Соединенных Штатах. Подлинный Карфаген в Калифорнии! Ведь нужно же в конце концов приобщиться к истории!
Ныне подобный грабеж не зависел уже от мускулатуры посетителей или размеров их багажника. Тунисское правительство поняло, что Карфаген стал магнитом, притягивающим богатых туристов, и даже развалины могут быть источником валюты. Поэтому в рекламных целях аэропорт Аль-Ауина переименовали в «аэропорт Тунис-Карфаген», а уцелевшие еще кое-где руины огородили заборами и превратили в музей под открытым небом.
Близ развалин терм Антония — римских бань — были произведены раскопки пунического некрополя, города мертвых. Между рядами откопанных колонн стояли стелы, мраморные скульптуры, урны, вазы, лежали сложенные грудами каменные ядра. Хотя все эти экспонаты расположены в не в строгой исторической последовательности, посетитель получает представление о многообразии культур, оставивших свои следы на земле Карфагена. Возле замечательного полукруглого колонного зала, встроенного в склон горы, нас развеселило объяснение экскурсовода, к которому мы присоединились:
— Некогда здесь перед «переполненным залом» читали стихи и выступали с докладами… Культурная работа в древности!
Центром Карфагена был бывший храмовой курган Бирса, на вершине которого ныне возвышаются белые башни собора святого Людовика. Построенный в конце девятнадцатого века в византийско-мавританском стиле, он кажется несколько безвкусным. В 1957 году мне довелось встретить перед собором нескольких своеобразных монахов: баварских деревенских парней со светлыми бородками, в горных ботинках, гольфах и кожаных штанах под коричневой рясой. В соседнем монастыре Белые отцы[47] готовили их для миссионерской деятельности в Африке. За это время монахи были вынуждены покинуть монастырь, и в соборе святого Людовика больше не отправляют богослужение. В мае 1964 года тунисское правительство экспроприировало крупные иностранные земельные владения, и собственность Ватикана подпала под действие этого закона. Римско-католической церкви Туниса, представлявшей интересы колонизаторов, специальным декретом было разрешено использовать в дальнейшем лишь семь храмов. Собор святого Людовика в их число не попал. Теперь он будет преобразован в музей. В саду уже выставлены археологические находки пунической и римской эпох, в том числе крупный торс коня (конь изображен на гербе пунического Карфагена).
С высоты храмового кургана можно окинуть взглядом весь полуостров между озером Тунис, мелкой лагуной и Средиземным морем: на севере — до круто спускающейся к морю гряды холмов Сиди-Бу-Саида и на юге — до мыса Ла-Гулет с мачтами океанских судов и трубами электростанции. А позади, на противоположной стороне озера, подобно сахарной голове, возвышается силуэт Джебеля-Бу-Корни с ретрансляционной телевизионной станцией.
Между Ла-Гулетом и Карфагеном, среди вилл небольшого утопающего в садах городка Саламбо мы увидели остатки знаменитых морских портов карфагенян. Торговый порт представлял собой большой прямоугольник длиной шестьсот метров. С севера к нему примыкал круглый бассейн с островком посередине: здесь была военная гавань, в которой помещалось до двухсот галер одновременно.
Мы уселись на фундамент древнего карфагенского дома у южного склона храмового кургана и задумались о том, свидетелем каких событий был этот узкий полуостров. Карфаген был основан в 814 году до нашей эры финикийскими купцами, вынужденными покинуть свою родину на нынешнем побережье Ливана из-за того, что ей угрожали вавилоняне и ассирийцы. Финикияне назвали свое поселение Карт-Хадашт — «новый город». Благодаря выгодному расположению на пересечении средиземноморских путей Карфаген быстро вырос в крупнейший торговый порт тогдашнего мира, стал столицей могучего государства, под властью которого одно время находились вся Северная Африка, Испания, Сицилия, Сардиния и Корсика. В Карфагене проживало двести тысяч человек. Множество дворцов и высоких домов в шесть-восемь этажей было сосредоточено на холме Бирса вокруг цитадели и храма бога Эшмуна. Карфагенские корабли доставляли с британских островов олово, с берегов Голштинии — янтарь, из Испании — серебро, из Западной Африки — золото, драгоценные камни и рабов. По тогдашним понятиям, город казался почти неприступным. Он был с трех сторон окружен морем, а с суши защищен мощной системой укреплений из каменных стен, рвов и валов.
47
Белые отцы — монашеский орден миссионеров, занимающийся распространением католичества в Африке.