По призыву нео-дестуровской партии началось вооруженное восстание. В Южном Тунисе возникли сильные партизанские соединения, действия которых причиняли столько хлопот французским колонизаторам, что в 1954 году они, наконец, согласились начать переговоры.
1 июня 1955 года Хабиб Бургиба, подобно мессии, въехал в Тунис. Население восторженно приветствовало «отца свободы». 20 марта 1956 года Тунис получил независимость. Бургиба стал первым премьер-министром.
Год спустя Бургиба заставил номинального главу государства бея Мухаммеда Ламина отречься от престола. Бургиба провозгласил республику и был избран президентом.
До сих пор Бургиба опирался прежде всего на средние слои населения и интеллигенцию. Чтобы еще больше упрочить свои позиции и завоевать поддержку крупной буржуазии и мусульманского духовенства, он развелся со своей женой-француженкой и женился на тунисской мусульманке из богатой, влиятельной семьи. Многие прогрессивные тунисцы поныне ставят ему в упрек «политический брак».
В последующие десять лет Бургиба проводил весьма двойственную политику. Не желая давать повод для сомнений в его прозападной ориентации, он часто подрывал единство братских арабских государств и во внешней политике шел не в ногу с ними. Примеры тому — его позиция по поводу агрессии Израиля и при разрыве дипломатических отношений с Федеративной Республикой Германии.
Во внутренней политике Бургиба вначале стремился повысить национальный доход путем усиления государственного и кооперативного секторов в промышленности и сельском хозяйстве, однако одновременно поддерживал частные предприятия. Земли крупных иностранных землевладельцев он экспроприировал лишь после того, как было подготовлено достаточно национальных кадров. Конфискованные земли остались собственностью государства, а обработка ферм и плантаций была передана кооперативам.
По воле Бургибы промышленность, отвечающая потребностям небольшой страны, должна была создаваться под руководством государства. В так называемых смешанных компаниях, основывавших предприятия с помощью иностранного капитала, не менее пятидесяти одного процента акций принадлежало государству.
В 1961 году был принят десятилетний план, установивший этапы развития различных отраслей народного хозяйства и рост государственного дохода до 1971 года. Был создан национальный плановый совет, а для руководства важнейшими отраслями промышленности — национальные бюро.
В 1964 году на партийном съезде в Бизерте была сформулирована программа развития, получившая название тунисского пути к социализму. Нео-дестуровская партия была переименована в Социалистическую дестуровскую партию.
Хабиб Бургиба однажды дал следующее определение «тунисского социализма»: «Тунис не обременяет себя какой-либо идеологией и не применяет систематически никакой политэкономии. Мы свободно ищем свой путь и стремимся найти подходящие методы, которые прежде всего соответствуют национальным традициям, особенностям нашего народа, экономическим и социальным потребностям. Но мы не пугаемся слов: если социализм заключается в том, чтобы освободить человека от нужды, чтобы при помощи труда предоставить ему возможность для развития его личности, если социализм означает достижение равенства в обществе посредством труда, благосостояния и справедливости, — тогда Тунис решительно выбирает социализм. При этом мы не ссылаемся ни на одну иностранную модель…»
Несмотря на осторожную и расплывчатую формулировку, характеризующую тунисский социализм как мелкобуржуазный и преследующий лишь цель проведения определенных реформ в рамках буржуазного общества, Хабиб Бургиба все же вступил в конфликт со своими друзьями на Западе. Американцы, а также западные немцы ни в коем случае не хотят способствовать социалистическому развитию и требуют использовать — их кредиты и «экономическую помощь» лишь для финансирования частных предприятий. Вначале тунисское правительство отказывалось принять это условие, но в отдельных случаях было вынуждено уступить. Хабиб Бургиба попал в трудное положение. Как он из него выйдет — изменит ли он свою политико-экономическую позицию в угоду внешнеполитической ориентации или наоборот, — покажет будущее.
ПУСТЫЕ ДОКИ
Автомашины, запряженные ослами тележки и грузовики пестрой чередой вытянулись на южном берегу капала Бизерты в ожидании парома, на котором можно переправиться в город. На этом самом месте в 1957 году мои документы проверяли французские солдаты, хотя Тунис уже тогда был независимым государством: французское правительство оставило за собой право использовать эту военно-воздушную и военно-морскую базу, необходимую ему якобы по стратегическим соображениям.
База в Бизерте — идеальная естественная гавань: через полуторакилометровый искусственный канал крупные — суда проходят в обширное глубокое озеро, где они защищены от штормов прибрежной грядой холмов. Французы пошли на большие затраты, чтобы обеспечить эту естественную гавань всем необходимым для содержания современного военно-морского флота: причалами, цистернами, верфями, доками, противоатомными подземными убежищами…
Однако Тунис не хотел мириться с существованием базы НАТО на своей территории. Когда в июле 1961 года французские парашютисты с оружием в руках выступили против демонстрантов, тунисские войска встали на защиту своих земляков. Произошло кровопролитное сражение за Бизерту, в котором французы ввели в бой танки и ракеты. Тунисцы потеряли более пятисот убитых — мирных жителей и солдат. Они покоятся ныне на Кладбище мучеников, на их могиле воздвигнут памятник.
Возмущение мировой общественности заставило наконец парижское правительство подписать соглашение о выводе войск из Бизерты. 5 октября 1963 года последний французский солдат покинул Тунис. Но прежде все, что можно было демонтировать — подъемные краны, станки, моторы, — вывезли во Францию. Тунисцы приняли пустые ангары, причалы без погрузочных кранов, доки без оборудования… и более трех тысяч рабочих, нуждавшихся в работе.
— Пожалуйста, господа! Въезжайте!
Паром переправил нас на другой берег. Мы пересекли новый город и индустриальный район, миновали современные нефтеперегонный и цементный заводы. Направлялись мы в Манзаль-Бургибу, — бывший Ферривиль, расположенный возле озера, в двадцати километрах от побережья. Здесь находились французский военно-морской арсенал с верфью и мастерскими и четыре крупных сухих дока, принимавших даже танкеры водоизмещением семьдесят тысяч тонн. Манзаль-Бургиба стал центром мирной реиндустриализации военной базы Бизерты.
Хеди Мабрук, уполномоченный правительства по осуществлению проекта, принял нас накануне вечером в своей конторе, высоко над тунисским портом. Этот сорокапятилетний человек производил впечатление умного, энергичного администратора. Он слыл одним из наиболее способных тунисских специалистов по планированию и кроме своего ведомства руководил государственным пароходством. В начале нашей беседы он счел нужным дать некоторые разъяснения:
— Народ, стремящийся преодолеть трудности и бедствия, вызванные многолетним колониальным угнетением, легко впадает в ошибку — старается двигаться вперед слишком быстро. Это ведет к неупорядоченной, бесплановой индустриализации, создающей новые трудности. Мы хотим предотвратить это и строго придерживаемся принципа, предложенного президентом: не индустриализация любой ценой, а внимательное изучение рыночной конъюнктуры перед осуществлением каждого проекта. Какую пользу принесет строительство современного предприятия, если его продукция потом не найдет сбыта? К тому же наша страна очень мала, рынок ее ограничен, поэтому мы должны согласовываться в своих действиях с друзьями и соседями — странами Магриба. Ведь рано или поздно, но возникнет же общий рынок Магриба. Мы все время должны помнить об этом.