После полудня ярмарка за несколько минут опустела. Дети и взрослые, горожане и туристы устремились к городским воротам. Там, перед высокой кирпичной стеной, еще и поныне окружающей старый город, состоялась «фантазия». Чтобы посмотреть выступления конников, в Кайруан прибывают бедуины племени зласс из пустыни Салех на белых в яблоках конях, убранных коврами, темляками, золотыми монетами…
Лишь с помощью бакшиша нам удалось раздобыть место на крыше кафе, откуда через головы тесно сгрудившейся толпы нам было видно все. Вначале выступали танцоры, акробаты, певцы. Затем раздались выстрелы и щелканье плетей! Толпа вскрикнула. Трое наездников проложили себе путь к центру засыпанной песком клумбы и оттеснили людей назад.
Мы посочувствовали операторам тунисского телевидения, которых толпа оттерла. Пыль, поднятая конскими копытами, осела па объективах аппаратов. Впервые из Африки в Европу будут переданы по телевидению подлинные кадры «фантазии».
Расчистив себе достаточно места, трое бедуинов показали каскад удалых джигитских трюков. На полном скаку они становились на голову, делали стойку на руках, пролезали под брюхом коня, соскакивали с коней и вновь вскакивали в седла, падали, позволяя волочить себя… Вершиной искусства сынов пустыни было сальто па скачущих по кругу конях. Мы затаили дыхание, но наездники каждый раз падали обратно в седла. Эти трое бедуинов могли бы выступать на лучших цирковых аренах мира.
Выступление всадников в Кайруане
Вечером нас пригласили выпить коллеги из тунисской телестудии, большей частью французские специалисты. Они, как и мы, ожидали, что окончание месячного поста будет ознаменовано во всех ресторанах роскошными пиршествами. Но нам пришлось разочароваться. Как и в обычные дни, мужчины Кайруана и сегодня со скучающим видом сидели перед кафе и пили ахва и тшай — сладкий кофе и чай. Оказалось, что губернатор еще на неделю продлил действовавший в Кайруане запрет продавать во время рамадана алкогольные напитки. Надо было привыкать к дьявольским соблазнам земной жизни швей-швей, то есть постепенно.
КРАТЕРЫ И ТРАНЗИСТОРЫ
Туризм порождает своеобразнейшие явления. Иногда он даже бедность превращает в средство привлечения иностранцев. «Не желаете ли провести ночь в пещере наподобие первобытных людей? Пожалуйста! Охотно забронируем для вас место в Отель де терр в Матмате…» Подобную рекламу скоро можно будет увидеть во многих западноевропейских бюро путешествий.
Несмотря на недостаток времени, мы решили ненадолго поехать в южнотунисские горы. Друзья говорили нам, что здесь мы сможем изучить жизнь полукочевников из племени ашеше в ее первозданном виде.
Из священного Кайруана мы выехали поздно вечером п ночь провели под сенью амфитеатра в Эль-Джеме. Крупнейший в Северной Африке памятник римской архитектуры, находящийся в центре плоскогорья и окруженный лишь несколькими хижинами, производит более величественное впечатление, чем римский Колизей. Утром мы долго ехали через оливковые плантации с тянувшимися до самого горизонта деревьями. Недаром Тунис занимает четвертое место в мире по экспорту оливкового масла! После Сфакса картина изменилась. По правую руку раскинулась желто-бурая холмистая пустыня, слева — матово-синее Средиземное море. В городе-оазисе Габес — конечной станции тунисской железной дороги на юге — мы свернули с магистрали в направлении красновато-синего горного массива.
Развалины римского амфитеатра в Эль-Джеме
Преодолев первые перевалы, мы увидели в этой глуши совсем новый дорожный указатель: «Матмата». Остановились. Внизу раскинулась рябая ржаво-коричневая котловина, пересеченная паутиной белых дорог. Она казалась лунным ландшафтом со скупо разбросанными по нему пальмами. Рябинками были кратеры. Внизу виднелась лишь маленькая белая мечеть.
На дне долины дорога кончилась. Деревянная стрелка с каракулями «Отель» поманила нас налево, но мы заблудились в путанице дорог. Не было видно ни души. Лишь на окраине оазиса нам повстречался человек с коробом кактусовых веток па спине.
— Отель? — спросили мы.
Он показал на кратер в середине долины и задал встречный вопрос:
— Чай?
Нам, конечно, хотелось выпить чего-нибудь горячего. Мужчина склонился, прижал руку к сердцу и жестом пригласил последовать за ним в пещеру.
Мы миновали длинный темный ход, едва достигавший в высоту полутора метров, и на дне кратера вновь вышли на свет. Кратер имел около семи метров в диаметре, а в высоту достигал десяти. По бокам в глиняных стенах были выкопаны пещеры. В одной из них помещались овцы, в другой были привязаны два осла. Закопченный угол под земляным выступом служил кухней. Один из входов был завешен старыми коврами. Что это? Не играло ли за ними радио?
Абид, наш хозяин, два раза хлопнул в ладоши. Музыка оборвалась, из-за ковров появилась кочевница в прекрасном красочном одеянии: желтый тюрбан, ярко-синий жакет, пурпурные шаровары. Морщинистое лицо украшала татуировка — штрихи, крестики, крючочки… В ушах болтались серьги из золотых монет, на груди красовались серебряные броши… Альфред тотчас же поднял заряженную цветной пленкой камеру. Ему не пришлось долго упрашивать — кочевница не боялась фотоаппарата. Она лишь желала сфотографироваться со всей семьей. Очень красивая девушка, к счастью еще не татуированная, вынесла из спальни малыша и передала матери.
— Мириам — один год, Айше — четырнадцать! — сказал Абид.
После того как семейная фотография была сделана, мать разожгла сухие пальмовые листья и верблюжий навоз и поставила кипятить воду. Тем временем Абид показал нам свой «дом», стойла и склады… «А если пойдет сильный дождь?» — подумал я… Все входы в пещеру были на две ступени выше дна воронки, а подземный ход, ведший наружу, имел уклон вниз. Через него отводилась дождевая вода… Завешенный коврами вход вел в спальню семьи. Там у стен лежало лишь несколько протертых матрацев, ковров и подушек. На табурете, единственной здесь мебели, стояла керосиновая лампа… и современный японский транзисторный приемник. Абид гордо включил его. Итальянский тенор пел о любви.
К сожалению, мы с Абидом с трудом понимали друг друга. Он знал лишь несколько французских слов, а наш арабский разговорник не мог помочь, ибо Абид говорил на берберском диалекте[55]. При помощи жестов и рисунков на песке мы узнали, что транзистор доставлен из Ливии контрабандой и Абиду пришлось отдать за него осла. Однажды он даже поймал Каир и выступление Насера!
Слушая легкую музыку, мы примостились во дворе на камнях и принялись пить сладкий мятный чай из двух чашек — больше посуды не было. В это время из школы возвратилась со стопкой тетрадей под мышкой третья дочь Абида, одиннадцатилетняя Фатьма. Она вежливо приветствовала нас:
— Здравствуйте, мосье!
Дитер оглядел мрачный кратер.
— Где же девочке делать уроки? Ведь здесь даже нет стола…
Лишь двести метров отделяли кратер Абида от земляной гостиницы тунисского туристического клуба. Она состояла из нескольких соединенных между собой ходов и кратеров, подобных тому, в котором жил Абид. Правда, вход, закрытый деревянной дверью, был выше, так что можно было войти, не пригибаясь. Здесь находилась «регистратура»: стол с регистрационной книгой и телефон, а над ним доска, но вместо ключей на ней висели номерки. В гостинице было пятьдесят четыре кровати, место стоило пять марок за ночь.
55
Район Матматы и остров Джерба — единственные в Тунисе области, где еще говорят на одном из диалектов берберского языка.