Это и многое другое записано в моем блокноте. Но достаточно ли этого, чтобы понять проблемы Марокко и узнать — страну по-настоящему? Я начал — сомневаться. Ведь и человека нельзя понять только по его кардиограмме и рентгеновскому снимку!
Тем временем «Хиддензее» пришвартовался. Толпа пестро одетых торговцев бросилась на палубу. «Чин-дже-ры» — так называют их матросы (от английского «change» — «менять, обменивать») — разостлали ковры, разложили кожаные — сумки, платки. «Немецкие часы за эту сумку?» — «Давай за нее рубашку! Настоящая кожа!» Завязался обмен, все торговались, шепотом предлагали: «Американские сигареты, очень дешево!» Сомнений не оставалось: мы были на Востоке!
Грузчики хотели тут же завладеть нашей машиной, но мы запротестовали на восточный манер: «Швей-швей! Тихо, осторожнее!» Сначала следует привести наше — сокровище в подобающий для суши вид, — снять защитную смазку и отполировать до зеркального блеска. Кроме того, надо вынести вещи из каюты и опять распределить их по ящикам и отделениям.
— А пока я в умывальнике быстро проявлю последние пленки, — кричит Альфред и бежит на корму. — Такая идеальная лаборатория будет у меня теперь не скоро.
Через несколько часов мы были готовы к высадке.
Мы окружили «Баркас» и следили, чтобы погрузочные сетки не поцарапали лак. Но грузчики работали сдельно, и, прежде чем мы успели опомниться, машина поплыла над нашими головами. Чем это кончится? Вдруг раздался отчаянный крик: «Стоп!» Крановщик быстро переключил рычаг и испуганно выглянул в окошечко. Я оцепенел от страха, но тут же понял, в чем дело: кричал Альфред. Исторический момент следовало запечатлеть для потомства на цветную и черно-белую пленку, а также для кино! Ведь мы же путешествуем, чтобы потом написать репортаж.
Еще несколько секунд — и колеса «Баркаса» коснулись африканской земли!
Уселись. Обменялись последними приветствиями с «Хиддензее». Почти вся команда стояла у поручней. До свидания в Ростоке!
Нас сопровождал мосье З., марокканский маклер Немецкого морского пароходства. После входа в порт мы показали ему наш дом на колесах. Он пришел в ужас: «Бог мой, господа, никаких чемоданов и столько фотоаппаратов и приборов! Да сумею ли я протащить вас через таможню? Контроль может затянуться на несколько часов».
Но он продолжался едва две минуты. Чиновник, стоявший за барьером, прочитал наши имена, сверился с какой-то запиской и дружелюбно улыбнулся:
— Добро пожаловать в Марокко, господа! Рекомендация мосье Б. Он рад познакомиться с вами!
В наши паспорта поставили печати. На задней дверце машины мелом написали букву «М», и мы были свободны! Мосье З. от изумления не мот вымолвить ни слова. Смеясь, мы пожали ему руку:
— Связи, связи, господин З.! Связи надо иметь! Большое спасибо за помощь!
А все дело в том, что за два дня до отъезда мы случайно встретили в Берлине одного архитектора, дочь которого — жена брата господина Б., директора таможни Касабланки. Если добавить, что в машине лежал скромный подарок для невестки директора таможни…
ХВАЛА ЗАКРЫТЫМ ЧАДРОЙ
У первого же светофора мы были вынуждены затормозить. Рядом остановился лимонно-желтый «ситроен». За рулем сидела мрачная фигура, закутанная в серый полосатый плащ с капюшоном. Черное покрывало закрывало лицо. В первую секунду у нас мелькнула. мысль: грабитель банка едет на дело! Но тут мы увидели пару прекрасных блестящих глаз — и не обратились в полицию.
Через несколько сот метров нам повстречалась оригинальная парочка на мопеде: молодой человек в джинсах и клетчатом свитере, а сзади его жена или подружка в розовой джеллябе[3] и просторной шерстяной накидке с капюшоном. Лицо ее закрывал темно-красный платок. Немного дальше дорогу пересекла велосипедистка в светло-зеленой чадре и светло-желтой джеллябе. Капюшон и платок оставляли лишь небольшую щелку для глаз.
На улицах Касабланки
Касабланка — современный город с миллионным населением, непрерывно растущий промышленный центр, оживленная торговая столица Марокко. Ухоженные парки, широкие бульвары, высотные дома, дворцы отелей, элегантные торговые улицы, районы вилл… Везде ощущается, что Касабланка приобрела свое лицо под французским колониальным владычеством. Еще и сейчас город выглядит французским. Вид улиц, однако, определяют марокканки под покрывалами. Этого мы не ожидали.
Издали женщины в джеллябах немного напоминают католических монахинь, особенно если они остались верны черному цвету, как почти везде в сельских местностях. Но элегантные горожанки предпочитают сейчас самые смелые сочетания цветов, например оранжевую чадру с зеленой джеллябой. В результате покрывала обращают на себя внимание! Вместо бабушей[4] модницы носят лодочки на высоких каблуках, нейлоновые чулки, походка их в свободно ниспадающих одеждах полна грации… Может быть, так передвигались королевы эпохи Ренессанса.
Должен признаться, в первые дни пребывания в Касабланке мы были полностью под властью чар марокканок, закутанных в покрывала.
Даже когда очарование новизны и необычности прошло, мы невольно оборачивались вслед женщинам. Марокканки вынуждали к этому взглядом! Они в совершенстве владеют искусством говорить, флиртовать и кокетничать одними только глазами, выражение которых имеет почти неисчерпаемый запас нюансов. Они могут бросить влекущий и одновременно стыдливый взгляд, смотрят многообещающе и в то же время недоступно, умоляюще и с сожалением… И они охотно играют в эту игру, даже с иностранцами. Мы часто замечали, что стоит оглянуться вслед женщине под чадрой, и она в тот же миг оборачивается! Убедившись в воздействии своих чар, она, хихикая, идет дальше. Однажды я выдержал взгляд блестящих глаз и был вознагражден легким поклоном головы и словами: «Добрый день, мосье». Я убежден, что под чадрой губы марокканки сложились в польщенную улыбку.
Поскольку для марокканок глаза — важнейшее средство общения с окружающим миром, они прилагают много сил и умения, чтобы сделать это «орудие» еще более действенным: подкрашивают глаза черным, накладывают пудру под цвет покрывала, красят и удлиняют ресницы. Наверное, применяются еще и средства, усиливающие блеск глаз. На любом базаре предлагают всевозможные мази, эссенции, пудру. Я думаю, что элегантная марокканка тратит на узкую полоску лица и глаз не меньше времени, чем стареющая кинозвезда на все лицо.
Марокко — страна прекрасных глаз! А если по глазам судить об остальном, то почти все марокканки под чадрами — сестры Елены Прекрасной.
Но однажды вечером я в этом усомнился. Нас пригласили в гости друзья из торгового представительства ГДР. Подавала на стол пожилая женщина без чадры, симпатичная, но не особенно красивая. После обеда Фатима — так называют здесь всех домашних работниц — попрощалась, надела джеллябу и покрывало. Я с изумлением взглянул на нее. Черт возьми! Неужели это она! Какие глаза! Они могли бы принадлежать самой Елене Прекрасной!
ЭМАНСИПИРОВАННАЯ ЖЕНЩИНА ПОД ПОКРЫВАЛОМ?
Как правило, женщины с закрытыми лицами в арабских странах — признак крайней отсталости или религиозного догматизма. В одних городах, как Каир, Бейрут, Дамаск, покрывала вообще больше не увидишь, в других — вроде Алжира или Багдада — они встречаются редко. Их носят большей частью приезжие из сельских местностей, которые держатся робко и приниженно[5]. А вот жительницы больших марокканских городов, одетые в яркие покрывала и элегантные джеллябы, ведут себя так непринужденно, словно демонстрируют последний крик моды. Может быть, они закрывают лицо по причине, которую мне открыла одна живущая в Касабланке француженка:
3
Джелляба — верхняя одежда арабов в виде длинной плотной рубахи или накидки. —
5
Авторы не совсем точны. Чадра на улицах Багдада и Дамаска отнюдь не редкость, и носят ее преимущественно горожанки. Об Алжире см. дальше.