— Практически, всё готово.
— Какие области не приехали на съезд?
— Как и предполагалось. Львов, Тернополь, Ивано-Франковск, Киев, Чернигов, Сумы…
— Понятно. — остановил доклад помощника Владимир Николаевич. Его взгляд упёрся в фигуру лысоватого мужчины, который пробирался в президиум, здороваясь со всеми за руку. — А этот зачем припёрся?
Речь шла о мэре столицы России. Резниченко, увидев столь эпатажную фигуру, замер, раскрыв от удивления рот.
— Понятия не имею, Владимир Николаевич. Мы его не приглашали.
Мэр Москвы, Бондарев Олег Васильевич, взобрался на помост, лёгкими шажками прошёл к Яценко. Крепкое рукопожатие с полуобъятиями тут же было зафиксировано фото и видеокамерами журналистов различных телеканалов и изданий.
— Готов к борьбе, Николаевич? — широко улыбаясь, Бондарев окинул зал долгим взглядом. Красуется перед камерами. — понял Владимир Николаевич. — Вот только на кой хрен ты мне сегодня здесь нужен? Если сейчас, не дай Боже, начнёшь «валать» по поводу независимости востока и юга, а там коснешься Севастополя, Крыма, борьбы наших предков, то все мои расчёты накроются белым саваном.
Олег Васильевич присел на стул, который стоял рядом со стулом бывшего главы Кабинета министров, несколько секунд помолчал, и когда Яценко присел рядом, произнёс:
— Ты, Николаевич, не думай, я в делах всяких правительственных интриг себе плешь заработал. А потому, ты мне дашь слово тогда, когда посчитаешь нужным. Сегодня, так сегодня. Завтра, значит завтра. Совсем не дашь, будем считать, дела пошли на лад. Я ведь к тебе в роли союзника приехал. Причём, не в качестве мэра. А как простой гражданин России, которому не безразлична судьба Украины. И за свой счёт, на простом самолёте. Пусть твои оппоненты проверяют. На чём сегодня остановились за круглым столом? Всю информацию я получить не успел: летел сюда.
Яценко с трудом выдохнул:
— «Папа» снимает меня с поста премьера.
— Ну, это у нас традиционно. — отмахнулся мэр. — Я бы удивился, если бы этого не произошло. А что Хольм?
— Предложил провести новую встречу. Завтра. Сразу, после заседания Верховной Рады.
— Соглашайся. Сегодня здесь будет прикидка сил, я правильно понял?
— Да.
— Но кого играем?
— На социалистов. Есть одна задумка.
— По поводу политреформы? — Олег Васильевич внимательно отслеживал всё, что происходило в Украине. На то он имел свои, чисто экономические причины.
— По ней самой. — Яценко с трудом, сквозь зубы, выталкивал слова. Господи, лишь бы только социалисты согласились. Только бы столкнуть Козаченко. Расшатать его позиции. А после «кинуть» временных партнёров — святое дело. В политике иначе никак нельзя. — Если сегодня мой человек не найдёт с ним точек соприкосновения, то, — Яценко, прищурившись, посмотрел на мэра Москвы, — мы тебя и выставим. С тебя то, как с гуся вода, а нам стимул.
— Только ведь я тему Севастополя стороной не обойду. — рассмеялся московский мэр.
— И хрен с тобой. Мне тогда уже будет всё равно. Лишь бы юг и восток полностью поддержали меня. И не на словах, а на деле. Устроим свой Майдан. Да такой, что тому свет с овчинку покажется.
— Съезд народных депутатов Украины всех уровней, — торжественно провозгласил зычный молодой голос, усиленный аппаратурой. — Объявляется открытым!
Гимн Украины поднял с мест всех присутствующих, несколько тысяч человек. Вместе с телами, над стульями вознеслись флаги и транспаранты, с надписями в поддержку премьера.
Владимир Николаевич, прижав правую руку к левой стороне груди, прищурившись, смотрел на происходящее, и думал: вот с чего нужно было начинать. С масс. И сто, тысячу раз прав «банкир», что оттолкнулся не от СМИ, а от вот таких фанатиков. Именно они могут поднять тебя на высшую ступеньку власти. Причём, без особого капиталовложения. Лугового — к чёртовой матери. Пупко — в след за ним. Столько денег вбухать ни во что! А тут, без всякого напряга, собралась такая толпа! Вот на чём следует дальше играть.
Гимн закончился. И Владимир Николаевич, сжимая в руке текст речи, которую ему составил Резниченко, направился к микрофонной стойке.
Тарас Гнатович рассчитал точно. Как только включили по телеканалу «Восток» прямую трансляцию со съезда в Южнодонецке, он вошёл в дом Кирилла Викторовича Онойко. Тот сидел в своём кабинете и смотрел происходящее по широкоформатному «Панасонику» с плазменным экраном. Увидев депутата, Кирилл Викторович кивнул на кресло:
— Садись. Так и думал, что ты приедешь именно сейчас.
— Вообще-то, я хотел приехать на час позже.
— Почему передумал?
— Не увидел смысла ждать. — Тарас Гнатович кивнул на экран, в котором показывали выступление Яценко. — То, что сейчас происходит, следует остановить. И чем быстрее, тем лучше.
— Есть предложение?
— Есть. Мы согласны поддержать ваш вариант изменений в Конституции. Мало того. Я предлагаю сделать это на завтрашнем заседании парламента. На котором, вы примите сторону Майдана.
Онойко удивлённо посмотрел на Коновалюка.
— И подобное предлагает человек премьера. А, может, мне почудилось?
— Вам не почудилось, Кирилл Викторович. Если вы примите нашу сторону, события примут ещё более агрессивный характер. Майдан перейдёт в новую фазу. Более деструктивную. А потому, с переходом на нашу сторону, вы ничем не спасёте положения. Если же примите сторону Козаченко, то, с принятием политреформы, съезд в Южнодонецке свернёт свою работу.
— Яценко знает о ваших предложениях?
— Нет. — врёт, тут же решил Онойко. Они за спиной у «быка» никогда ничего не делают. Тарас Гнатович продолжал говорить. — Но Владимир Николаевич далеко не глупый человек. И понимает, противостояние, особенно военное, никому не нужно. Президент военной республики не будет иметь никакого авторитета в мировой политике. Кому нужно место президента, с которым никто не считается? Убедить его согласиться с данными доводами, моё дело. Ваше — остановить революционный бум в стране.
На телеэкране появилось лицо мэра Харькова.
— А вот вам и ещё один аргумент. — Коновалюк кивнул в сторону телевизора. — Если съезд примет решение, аналогичное Харьковскому, то мы можем потерять суверенитет Украины.
— Но они могут принять подобное решение и сегодня вечером.
— Нет. — уверенно покачал головой Коновалюк. — Сегодня пристрелка. Для завтрашнего круглого стола. И для Верховной Рады. Восток и юг, так сказать, показывают зубы. Но прямого решения сегодня никто не примет.
— Яценко метит на пост премьер-министра?
— Да. Речь идёт, как вы понимаете, о дальней перспективе.
— Выборы в парламент, которые состоятся через год. — высказал мысль Онойко.
— Совершенно верно.
— А если вы проиграете парламентские выборы?
Коновалюк покачал головой:
— Мы победим. И тогда выполним все наши соглашения. В новых условиях. При расшатанной власти президента, и усиленной власти премьера.
Как они все убеждены. И «козаченковские», и «яценковские»… Онойко поморщился. Его бы хлопцам такую убеждённость, а то привыкли в рот смотреть, да прожёванное глотать.
— А вы не думали над тем, что, к примеру, Козаченко, после того, как я приму его сторону, предложит мне пост премьера?
— Премьером станет Литовченко. — Тарас Гнатович потянулся. Тело, от долгого сидения, затекло, и требовало движений. — И к лучшему. По крайней мере, все увидят, кто есть кто.
— Но, у нас будут осложнения с Россией.
— А вот тут, Кирилл Викторович, вам и карты в руки. В конце концов, коалиция будет состоять не только из Козаченко и Литовченко. Но и из вас.
Онойко ещё раз бросил взгляд на экран и произнёс:
— Любопытное предложение вы мне привезли.
— Но не говорите, что оно было неожиданным для вас. Думаю, Литовченко вам предлагал почти тоже самое.
— Вам и об этом известно?
— Таковы времена, Кирилл Викторович. — Коновалюк поднялся на ноги.