— Да.
— Когда?
— Два часа назад.
— При каких обстоятельствах.
— На ужине.
— Точнее.
— Коз….
— Не называйте имён. — резко перебил голос.
Тарасюк чертыхнулся: идиоты, постоянно перестраховываются. И остолбенел: а что если СБУ, или кто там ещё, прослушивают мобильники? Телефон неожиданно приобрёл больший вес и чуть не выпал из ослабевшей руки.
— Почему замолчали? Говорите. — настойчиво раздавался голос невидимого собеседника.
— Он ужинал со своим окружением. — с трудом договорил Тарасюк. — Или я снова сделал что-то не то?
— Нет, всё в порядке. И перестаньте нервничать. Вы ничего не заметили в поведении шефа?
— Вроде бы нет.
— Почему так неуверенно сказали: вроде бы нет? Или, всё-таки заметили?
Тарасюк мысленно выругался.
— Втянули вы меня…
— Расслабьтесь, всё идёт по плану. Так, да или нет?
— Нет.
— Ждите следующего звонка.
Синчук нажал кнопку рации..
— Сергей, как там у вас?
— Всё в норме. — голос звучал глухо, словно из под подполья.
— Гости прибыли?
— Так точно. Находятся в сауне, парятся.
— Ничего необычного не заметил?
— Да нет. Гости прибыли на двух машинах. Охрана в «Опеле», осталась стоять за забором.
— Хозяин сам?
— Сам. Но через час приехал Петренко.
— А этого каким ветром принесло?
— Понятия не имею.
— Что он делает?
— Пытался пройти к шефу, но его не пустили. Попросил вызвать гостя. Тоже отказали. Теперь сидит и пьёт водку.
— С кем пьёт?
— Сам.
Подполковник выматерился:
— Если нажрётся, сразу звони мне.
Синчук отключил телефон и ещё раз выругался: очередная ночь псу под хвост. Теперь ещё с этим сраным депутатом разбираться. Развернув полиэтиленовый пакет, подполковник поморщился: бутерброд с колбасой, собранный утром женой, на такой жаре к вечеру «сдох»: стал скользким и противным.
— Что за день… — звонок мобильного телефона приостановил исторжение нового потока эмоций. — Синчук слушает.
— Слушай, подполковник. — голос начальника областного управления СБУ, прямого руководителя, сейчас был явно не к месту. — Ты кого ко мне на дачу послал, а? Эти, твои ханурики продали два поддона кирпича… Представляешь? Силикатного. Кизиловского. Ты знаешь, по чём ныне такой кирпич?
Нет, — Синчук прикрыл мембрану телефона и выматерился. — день сегодня действительно хреновый.
Богдан Васильевич Петренко напился не случайно. Точнее, напился специально. В надежде заглушить те чувства, которые именуются сомнением.
После встречи с Луговым, он всё время физически ощущал, как привычная, твёрдая поверхность земли уходит у него из под ног. На Козаченко собирались совершить покушение. Такое с трудом укладывалось в голове. Но, Петренко прекрасно понимал: Луговой не из тех людей, чтобы шутить. Это раз. И он не сам проявил инициативу. Льву Николаевичу, как помнил Богдан Васильевич, сантименты были не свойственны. Политологу приказали — он выполнил распоряжение. Чьё? И так понятно. И вот именно с этого места размышлений земля то из под ног и начала убегать.
У Богдана Петровича было два варианта действий. И оба его никак не привлекали. Предположим, говорил сам себе бывший секретарь ЦК ВЛКСМ, я сообщу Козаченко о том, что того собираются отправить к праотцам. И, первый вопрос, какой зададут в ответ, будет звучать так: а откуда, пан Петренко, вам известно об отравлении? Ах, от товарища Лугового… А что вас объединяет со Львом Николаевичем? — последует второй вопрос. А за ним и третий: а почему вы скрывали факт вашего тесного знакомства с российским политологом? И четвёртый: а почему Луговой обратился именно к вам? С этих, и последующих вопросов то и начнётся крах его и без того шаткой карьеры. И тогда всё! Повторного возвращения в «большую политику» не состоится. Факт!
А если промолчать, результат понятен без слов.
Сомнения Богдана Васильевича мучили долго. Пока их не залил алкоголь.
Андрей Николаевич вскрыл панцирь краба и осторожно выцарапал мясо:
— Божественно. Давненько такого не ел.
— Вот и замечательно. — Тимощук разлил коньяк по бокалам, раздал их гостям. — Итак, Николаевич, выпьем за будущее. Точнее, за то будущее, которое каждый сам для себя рисует. И на которое надеется.
— Я бы выпил за то будущее, которое не рисуют, а создают. — Козаченко слегка пригубил спиртное.
— Создать — не проблема. — вставил реплику зам Тимощука Лосев. — По крайней мере, у нас всё для этого есть. А вот спланировать, задача не из простых.
Козаченко почувствовал, как его бросило в жар. Странно, раньше никогда коньяк так на него не действовал.
— И тем не менее мы с данной задачей справились. — Андрей Николаевич налил себе минеральной воды. — У нас есть не только спонсоры, но и люди, которые могут помочь в осуществлении проекта.
— Вы имеете ввиду Павелича? — Тимощук ел основательно, добротно. Так, будто занимался тяжёлым физическим трудом. — На нём можете поставить крест. И в дальнейшем, Николаевич, я бы не советовал тебе пользоваться отработанным материалом.
Тимощук откинулся на спинку стула и устало положил руки на стол:
— Павелича мы в скором времени объявим персоной «нон-грата». Это, так сказать, к слову. Ну, и чтобы ты был в курсе. А потому, в дальнейшем на его помощь не рассчитывай. Поскандалить поскандаль, вокруг его имени. Когда мы серба не впустим в страну. Но не более. Дальше. Поддержку тебе, так и быть, организуем. При двух условиях. — Тимощук кивнул Лосеву, и тот снова покинул помещение. — Первое. Ты оставляешь нас, то есть меня и его, — глава СБУ кивнул на дверь, — при своих полномочиях. Скрывать не стану, в случае прихода к власти «быка» мы слетим. У него имеются свои варианты на наши места. Именно потому, тебя и поддержим. Но, ты мне должен гарантировать, что я останусь на Владимирской.
Андрей Николаевич перекрестился:
— Дай Бог нам победить.
— А ты не ссы. У меня команда слаженная, проверенная. Поможет. В Киев никого не пропустим. Твоих ребят защитим.
— А второе?
— А о втором поговорим позже.
Тимощук залпом опрокинул спиртное в рот.
— Сколько человек думаешь выставить?
Козаченко неопределённо повёл плечом:
— Двадцать — тридцать тысяч. Не больше.
— Да и этого много. Мне нужно будет знать всю схему ваших действий. — Тимощук вскинул руку, как бы предупреждая ответ кандидата в президенты. — Не сейчас. А непосредственно перед акцией.
Козаченко почувствовал лёгкое головокружение. Да что же это такое? С утра было в норме, а тут всё перед глазами плывёт. Стол куда-то в сторону ушёл. Вилка в руке плохо себя ведёт. Слабость. Неужели от коньяка?
— Да, и ещё, Николаевич, — глава СБУ не заметил изменения в поведении гостя. Говорил тихо, глядя в свою тарелку. — если скурвишься, то, прости за вульгарность, размажу тебя, как блин по сковородке. Сам, лично. И по одной простой причине: терять мне больше будет нечего.
Охранник офиса телекомпании «СТВ» внимательно изучил удостоверение Самойлова, неуверенно потёр переносицу, после чего поднял к уху рацию и с кем-то связался по внутренней связи:
— Тут к Геннадию Сергеевичу пришли. По документам? Московское телевидение. Канал российских новостей «Москва». Пропустить? Проходите. Второй этаж. Комната 217.
Михаила долго упрашивать не пришлось. Он прошёл мимо охраны, поднялся по лестнице на второй этаж, по коридору прошёл мимо двери с надписью «Операторская» и увидел приоткрытую дверь за выше указанным номером.
— Разрешите?
— Милости просим. — Геннадий Молчуненко, ведущий телеканала, к которому и пришёл Самойлов, выбрался из-за рабочего стола, и поздоровался за руку с Михаилом. — Какими судьбами к нам? Постойте, постойте. А ведь мы с вами знакомы. Если не ошибаюсь, Тбилиси, прошлый год, репортаж из парламента?