— Просто… Давай помедленнее… Хорошо? — её дыхание касается его щеки. Девушка подается навстречу, ненамеренно сжимая его внутри, и вырывает из горла Алекса полурык.
— Что ты де… — он не договаривает, потому что Агата приподнимается и насаживается на него сама. Разрывая на куски остатки самообладания. Челюсть стискивается так сильно, что Алексу кажется, будто у него зубы просто треснут сейчас от давления. Взгляд карих глаз, таких же, как и у него, только на тон светлее, доверчиво обращён на него. И Алекс безнадежно падает, падает, падает… Тонет, валуном выпадая на самое дно.
Он подхватывает Агату под коленки, толкаясь к ней тазом, входит до основания, ощущая, как волна дрожи и удовольствия расходится по каждому сосуду и нерву.
Надо быть медленным, чтобы не причинить ей боль. Просто. Быть. Медленным. Слишком тесно. Просто не надо думать о том, как охуительно крепко сжимают её горячие влажные стенки его член.
«Держи себя в руках, Алекс», — приказывает парень сам себе. Контроль трещит по швам.
Блять. Она с такой силой стискивает его внутри себя, что Алекса выворачивает наизнанку от дикого наслаждения. Затуманивает сознание. Он медленно двигается, плавно подаваясь назад и вновь в неё, проникая до конца. Слышит тихий вздох.
— Больно? — гладит по щеке, с непривычной лаской смотря в глаза.
Она не отвечает, лишь ведёт тонкими пальчиками по его позвоночнику, не позволяя отстраниться. Её губы скользят по его шее, кусая, облизывая теплую кожу, и перед глазами Алекса взрываются яркие звёздочки.
Как же трудно дышать. Он не спешит. Из последних сил. Естественно, ей больно. Но она доверяет ему, не отталкивает, с трудом заставляет себя расслабиться и почти беззвучно шепчет: «все в порядке». Алекс со стоном прижимается ко влажным губам, настойчиво целуя, и возобновляет плавные глубокие толчки. Агата что-то неразборчиво шепчет ему в поцелуй, двинув бёдрами навстречу, и он замечает в карих глазах помимо боли неприкрытое желание и наслаждение. Она готова его принять. Парень гладит её по щеке, и Агата доверчиво трётся о его руку. Мать вашу. Резкий толчок, и Алекс понимает, что теперь не остановится. Он впивается в напряжённые бедра, слегка разведя их, и поддерживает, в упор смотря в потемневшие глаза. Слишком хорошо. Алекс шипит, дышит сквозь крепко сжатые зубы, запрокидывает голову, ощущая прижавшиеся к своим ключицам тёплые губы.
Ноющая боль почти пропала, приглушенная вихрем испытываемых эмоций. Агата чувствует лишь его движения и нежный взгляд, за который душу готова продать.
— Алекс, — тихо шепчет, обхватывая его за плечи. Последние крупицы терпения испаряются, и парень сатанеет, входя в неё яростнее и грубее. По виску скатывается капля пота.
Агата гладит его лицо костяшками пальцев, смотрит доверчиво, ловит каждый вдох и выдох. Видит, как изменяется его лицо, когда с него слетают фальшивые маски. Открывая настоящего. Сейчас, с ней. Живого. Кажется, что она сгорит, расплавится от раздирающих внутренности чувств, разлетится на миллионы осколков.
Алекс до взбесившихся бабочек в животе нежный и до безумия страстный. Она вглядывается в его лицо, будто стараясь разгадать все секреты, спрятанные обычно за безразличием. Парень смотрит на её закушенную губу и привлекает к себе, целуя скулы, подбородок, щёки. Всё, что ему нужно сейчас — это ощущать её рядом.
— Дьявол. Побери.
Алекс ощущает, как доходит до грани, когда его взгляд падает вниз. Там, где двигается твёрдый член, посылающий обжигающие импульсы по телу. Парень на секунду замирает, остервенело вгрызаясь зубами в её нижнюю губу, а затем с рычащим стоном выходит, изливаясь на пол. Перед глазами проносятся бессмысленные моменты с пустыми трахами. Без неё.
Брюнет зарывается лицом во взлохмаченные волосы девушки, и до слуха Агаты доносится лихорадочный выдох:
— Моя.
Вновь, в самое нутро, раскалённо, под кожу:
— Только моя.
Девушка цепляется за его плечи и влажную спину, с удовольствием ощущая, как под пальцами сокращаются мышцы. Алекс сильнее прижимается к ней, обвивая руками расслабленное тело Агаты, и ничего не произносит вслух. Так должно было случиться. Тем вечером, когда он впервые встретил её, что-то точно изменилось. Что-то глубже, чем простое «ты мне нравишься», что-то спрятанное там, за мышцами и кожей, в грудной клетке. Нечто, что взрывалось каждый раз, стоило ей подойти поближе. До боли давило на ребра, когда он видел рядом с ней другого. Глупое сердце, сдавшееся сразу, как только его глаза встретили прямой взгляд напуганной девочки, сидящей перед его мотоциклом на коленях.
***
Я слышу, как успокаивается хриплое дыхание Алекса, голой грудью ощущая, как гулко бьётся его сердце. Меня наполняет безграничное счастье. Чувства будто просачиваются наружу сквозь кожу.
— Мы… это… — не знаю, что сказать. Как выразить эти чувства. Внутри все перемешалось, сорвалось с места и собралось в хаотичную мозаику. Я ощущаю страх. Боюсь, что он вновь будет холодным и отстраненным. Боюсь, что для него это просто физическая близость. Нет… Я ведь не такая. Чёрт.
— Я ни о чем не жалею, если ты об этом, — Алекс приподнимает моё лицо, успокаивающе гладит по затылку.
— Что будет дальше? — тихо спрашиваю, хоть сердце и пропускает удар. Не могу делать вид, что не произошло ничего серьёзного.
— Зачёт по английскому, — усмехается парень. — Или знакомство с родителями. Одно из двух.
— Что? — не пойму, когда шутит он, а когда нет. — Не издевайся…
— Ладно, — усмехается Алекс, целуя меня в уголок губ. — Ты принадлежишь мне. Спрашивать «будешь моей девушкой?» не буду. Потому что ты будешь вне зависимости от твоего ответа. Потому что ты просто моя. Понятно? — ухмыляется он, целуя меня в лоб. — И никаких прогулок после девяти. Разве что со мной.
— Тиран, — фыркаю я, быстро одевшись.
— Фюрерша, — парирует Алекс и мягко улыбается. Беззаботно, совсем как мальчишка.
— Мне пора домой, — смотрю на часы. Чёрт. Я ведь обещала Еве встретиться.
— Я подвезу тебя, — парень поворачивается ко мне спиной, натягивая на себя рубашку, и мой взгляд лишь сейчас падает на красивую татуировку в виде стрелы, наколотую на его лопатке.
— Что она значит? — любопытствую я. Такое знакомое…
— Стрела символизирует войну за свои идеалы, интересы и ценности, — говорит Алекс, закончив одеваться.
— Ты… тоже один из них? — внезапно вырывается у меня. Всего лишь догадка. Вижу, как меняется взгляд Алекса. Становится более серьезным и скрытным. Он злится? Зря я упомянула это.
— Был когда-то.
— Куртка…
— Атрибут. Привык и не хочу расставаться с ней, — в стальном голосе звучит непоколебимость.
— Твой отец…
— Куколка, слишком много вопросов после первого секса, не находишь? Мы ведь не на допросе. — Парень выгибает бровь. — Однажды ты получишь ответы на вопросы. Но пока рано. Я не хочу, чтобы ты убежала, — шутливо усмехается он.
— Ты причинял кому-то вред? — мой голос дрожит. Теперь он подумает, что я боюсь его.
— Я не причинял вреда тем, кто того не заслуживал, — он испытывающе смотрит на меня, и я не выдерживаю, сглатывая. — Блять, я не убийца, поэтому не смотри на меня такими испуганными глазами. Может, репутация у меня и была в подростковые годы устрашающей, но не все байкеры «насильники и сеющие хаос». Поэтому… Выдохни, Агата.
Знаю, что он не врёт.
— Ich vertraue dir. /Я верю тебе/, — протягиваю руку и глажу его по щеке.
— Komm schon, mein Mädchen. /Идем, моя девочка/, — улыбается нежно Алекс, кладя ладонь поверх моей руки.
***
Прошлое давно осталось позади, тлея обгоревшими угольками в выжженном сознании. С ней он начнёт всё заново. Обязательно.