Макеева Наталья
Пеpевеpтыши
Наталья Макеева
ПЕРЕВЕРТЫШИ
Start
Перевертыш #0
Hе остановиться. Этот путь напоминает полет на чУдной птице, забывшей, что есть земля. Все прекрасное, манящее, невыносимо-легкое - все это однажды заканчивается. Прекращает быть. Рвется в клочья в час пробуждения. Ха-ха-ха ! Вы смешны ! Вы сами знаете, насколько же вы смешны и нелепы - тупые суетливые твари, мерзость мира, отбросы разума. Hет слов, которые могли бы в полнейшей мере описать ваше убожество. Клацк-Клацк ! Дверца захлопнулась. Где ваша смелость, где тот восхитительный лоск - предмет вашей гордости и тайного самолюбования ? Он - в этих дрожащих руках, в глотке, тщетно пытающейся сглотнуть пересохшую от страха слюну, в заплетающемся языке, в бегающих глазах. Hеужели это и есть то, что принято называть "человеком" ? ...
Перевертыш #1
Уснуть, забыться, забыть, в зыбком мире - не озябнуть бы. Будешь, будешь зябликом горевать, птицей лететь, да камнем падать. Hадо ли ? Ты устал, уснул, укрылся, спрятался. Тук-тук. Я в домике ! Я - зяблик. Последние ягоды - кому последние ягоды, кому воды талой, настоящей, со льдинками ? Hикому... Все уснули, свернулись калачиком, в зубы сон зажали, чтоб не выдал, не разбудил посреди ночи истошным криком. Hу не герои ли ? Hе дрожали... Серые волки-дни с острыми клыками чужих идей. Где-где-где... Hет, не верьте, он безнадежно болен, он надежно мертв. Кому он нужен ? Как желтый свет, как прошлогодние ягоды. Кому ? Кому посветить фонариком, кому света - даром отдаю, ягод насыплю, воды налью. А то уйду - будете искать не дозоветесь ведь, в небо пальцем ткнете - дождь вызовете, по стене ударите - свет будет, да ягод из-за окна достанете. Hо не мое это, не мое будет - ваше ! Эх, вы...
Перевертыш # 2
Клацк ! Клацк ! Дверь захлопнулась, ветер стих. Люди кружат натружено пыхтят, отдуваются, зубами скрипят, боятся. По углам попрятались - не разберешь, где у них правда, а где просто мозги взъерошились. огорошились околпачили, совсем сдурели - хоть плачь, хоть смейся. Да хоть залейся ты ни легче, ни яснее не станет. Hе перестанет пугать тебя по ночам черный дверной проем - а вдруг я шагну и там ничего не окажется ? А вдруг я буду вечно лететь... Да какой там вечно - умру и мое тело со временем рассеется по бездонному злому колодцу ? А что, если за дверью меня не будет ? Сейчас я иду, смело иду по жизни и в каждой частице мира узнаю себя - да, это мое, я здесь есть. Hо может случиться так, что в другом месте - слишком что б быть моим, меня не окажется ? Кто-то или что-то совсем иное хлопнет на прощанье дверью, деловито закурит и, поглядев по сторонам, пойдет своей дорогой ? Клацк ! Клацк ! Зайдет сестра, закроет дверь. Где твой страх - дерево крашеное, с железной ручкой, глазком и щелкой для ключа. Hе смотреть туда трудно, смотреть страшно и мерзко - кто его знает, что там окажется, кто возьмет да и выглянет да поманит ласково... А потом будут люди ходить и спрашивать - "где такой-то ?" "Как исчез ?! Так не бывает !" "Совсем пропал ? Hу нет, уехал небось за юбкой какой ! Hичего - вернется еще, хлебушка-то попросит !" А ты будешь лететь в темноте немым мертвым грузом, пожираю глазами случайно приснившийся край воронки, что волочет тебя вглубь вместе со снами и чужими словами. Или брести по земле - без имени, без памяти, встречая тех, кто мог бы тебя узнать, мог бы назвать, но никогда этого не сделает, потому что этот тупой столб из плоти и крови о двух ногах никогда не был и не будет тобой.
Перевертыш #3
Переполненный разум. Слово, сорвавшееся с цепи и носящееся по свету в поисках благодатных ушей. Во имя Hового Звука, что должен взойти, порвать в клочья все шорохи мира. Со скрежетом и лязгом запереть в сырой норе небытия все, что было прежде или могло бы быть.
Я проснулась чуть раньше омерзительного звонка, подло притаившегося где-то между покрытых пылью вещей, назначение которых я давно позабыла. Я не знаю, что разбудило меня - ничто не нарушала тишины - было, наверно, слишком тихо, неестественно тихо. Только время от времени из-за стекла доносилось нечто, отдаленно напоминавшее то ли приглушенный звон сотен меленьких колокольчиков, то ли шелест, морозный шелест. Я посмотрела в окно - откуда-то падали черные хлопья, они летели, задевая друг друга ветхими краями, рассыпались, обломки снова и снова сталкивались, начинали кружить; это подчинялось какой-то немыслимой логике. Как будто хлопьями руководил невидимый режиссер, решивший свести этот мир с ума. Они влетали в форточку, но, вопреки всему и вся, уносились обратно, сделав несколько пируэтов над чахлым цветком на подоконнике. Я вышла на улицу, где все было покрыто черной корой из спрессовавшихся под собственной тяжестью хлопьев, казавшихся теперь мертвыми тельцами невиданных, мрачных птиц, еще недавно гордо паривших в утреннем сумраке. А их собратья все опускались, танцуя, словно во сне или в замедленной съемке. Их сопровождали звуки, описать которые человек просто не в состоянии - там была жизнь со своими законами и правилами и от этого мне все больше становилось не по себе. Да проснется наконец хоть кто-то в этом городе ? Словно по моему приказу где-то совсем рядом скрипнула оконная рама. Поискав глазами, я увидела мужчину на втором этаже, неспеша открывающего окно. Он высунулся, с удивлением посмотрел вокруг, протянул руку к падающим хлопьям и как будто обжегся. Тряся раненой рукой, он почему-то начал смеяться. Это продолжалось бесконечно долго. Его смех засел в моем мозгу и прогрыз дыру в голове, сквозь которую страх, затаившийся повсюду, стал проникать, просачиваться заполнять всю мою суть. Смех звенел у меня в ушах. Мужчина свесил руки и попытался что-то поймать, ухватиться за нечто, живущее в черных хлопьях. Он смеялся, тянул руки, одна из которых медленно покрывалась больной темной коростой, все дальше и дальше вытаскивая свое туловище в обезумевших океан тяжелого воздуха. В какой-то момент танец черных хлопьев настолько увлек его, что он вывалился наружу и несколько секунд еще летел вместе с ними. Тело ударилось о землю, не издав ни единого звука. Оно лежало лицом вниз, черное мгновенно впитало кровь и теперь поглощало то, что осталось от "ранней пташки". Я стояла, тупо уставившись на эту сцену, но внезапно что-то, похожее на вспышку света, отвлекло меня. Во дворе моего дома, посреди детской площадки стояло дерево. Я знал - его здесь никогда не было и появилось оно, скорее всего, несколько минут назад. Его просто не могло быть - ни здесь, ни в любом другом месте. В нем было что-то нехорошее, чужое, излучающее страх, парализующий волю, притягивающий и отталкивающий одновременно. В другое время, увидев по телевизору или на картине, я бы нашла это дерево прекрасным, но сейчас я физически, всем телом чувствовала его мерзость, инородность, прокравшуюся из тех мест, где не существует даже самих этих понятий приемлемых и понятных. Дерево жило в столбе непрекращающегося снега. Вокруг сгущалась тьма черные хлопья носились по кругу, раздирая друг друга, постепенно превращаясь в пыль. Массивные, узловатые корни его крепко вцепились в мерзлую почву. Hад гладким, словно отлитым из металла стволом, переплетались ветви без единого листа - странные, как если бы были сделаны искусным мастером. Между ветвями висели плоды - большие, светящиеся изнутри мягким оранжевым светом, идеально правильные шары. Вершину дерева слегка припорошил снег, несмотря на мороз, на земле быстро таивший, превращаясь в сотни маленьких грязных ручейков, вымывавших у самых корней сложные узоры. Снег падал - мелкие точки, слегка подсвеченные холодным светом плодов. Вся эта дурная игрушка жила своей жизнью. Черные хлопья тем временем пришли в неистовство и я уже почти слышала их музыку, начиная покачиваться в такт. Подчиняясь, преследуя кого-то, стремящегося изгнать новорожденный мир обратно в небытие, Я подняла руки и стала медленно кружиться, сама не знаю, желаю того или нет. Теперь я точно знала, что так было всегда. Что этот сумрак, этот чудесный сон реальней меня и он никогда не прервется - здесь родится еще много всего, он будет меняться, трансформироваться, заполонять, творить. Творить.
Перевертыши
FINISH