Теперь гроб стоял чистый, кое-где покрытый пятнами, его прочная древесина тускло поблескивала.
— Следов лака нет, — обратил внимание доктор Блейлок, проводя рукой по деревянным стенкам.
— Его и не покрывали лаком, — ответил Ангес. — Стенки гроба были натерты смолой тикового дерева.
— Может быть, мы откроем гроб, мистер Драммонд? — спросил Блейлок.
— Нет, ни в коем случае, — сказал Ангес. — Это не предусмотрено нашим договором, и я не хочу без нужды тревожить останки членов моей семьи. Дороти Драммонд доводилась мне бабушкой.
— Разумеется, я понимаю.
— Я хочу, чтобы ее останки без промедления были перенесены на новое место, — сказал Ангес. — Землю там уже освятили, а подобающую церковную службу мы совершим после завершения перезахоронения.
— Что ж, хорошо, — согласился Блейлок. — Молодые люди, грузите гроб на машину. Максимум осторожности.
Ангес повернулся и увидел Лиз.
— Доброе утро, дорогая, — обрадовался он. — Рад тебя видеть.
— Я тоже рада видеть вас, Ангес, — ответила Лиз.
— Ты приехала как раз вовремя, чтобы познакомиться с моей бабушкой, — он сделал жест в сторону гроба, который уже стоял в кузове грузовика.
— Насколько я слышала, в гробах есть нечто чарующее.
— Ты так считаешь? Тогда пошли, я немного очарую тебя.
Ангес повел Лиз с кладбища обратно к главной усадьбе. Вскоре они подошли к подсобным постройкам на заднем дворе дома. Ангес открыл большую дверь одной из них и пропустил Лиз вперед.
В комнатах было достаточно света, проникавшего через стеклянную крышу. Лиз сразу же ощутила сильный и приятный запах свежеструганного дерева. Они стояли в столярной мастерской, оснащенной мощным оборудованием, а также всевозможными инструментами, развешанными по стенам на специальных щитах. Некоторые инструменты выглядели очень древними. Вдоль боковых стен стояли штабели длинных досок.
— Мы редко спиливаем живые дубы, — сказал Ангес. — Они слишком долго растут, чтобы рубить их почем зря, на всякие безделушки. Однако иногда их валит или сильно ломает ураган, тогда мы забираем их и распиливаем на своей лесопилке в лесу, а доски складываем здесь для сушки.
Посредине комнаты на козлах стояли три гроба, один из них уже окованный металлом, два других — деревянные. На полу, в углу комнаты, стоял гроб совсем небольших размеров.
— Тут у нас имеется небольшой запас, — сказал Ангес, указывая на гробы. — Они пока не закончены, но, пожалуй, теперь самое время доделать. Джимми Уэзерсу гроб теперь не потребуется, а мне, похоже, в самом ближайшем будущем, да и Баку Моусесу тоже. Он будет похоронен вместе с нами на семейном кладбище.
— Для чего вон тот, детский гроб, в углу?
— Слава Богу, он не потребовался. Его сделали, когда мать близнецов была беременна ими. Мы были готовы к любому исходу родов.
— А вон тот, третий? — спросила Лиз.
— Всегда полезно иметь кое-что про запас, — сказал Ангес. — Кто знает, как сложится жизнь.
Лиз дотронулась рукой до боковой поверхности одного из гробов.
— Какой гладкий? — с удивлением произнесла она.
— Древесина очень плотная, почти как железо. Когда ее шлифуют песком, она долгое время остается гладкой, — немного помолчав, он добавил. — Этот для меня.
— На мой взгляд, он длиннее остальных, — сказала Лиз.
— Из-за своего роста я всю жизнь провел в постоянных поисках подходящей одежды, кроватей и многих других вещей, которые были бы мне впору, — объяснил Ангес. — Так что я не намерен терпеть тесноту в могиле.
— Ангес, — несколько смущенно обратилась к нему Лиз. — Я должна вам кое-что сказать.
— Давай, выкладывай прямо, без обиняков, — сказал Ангес.
— Когда вы пригласили меня на обед, когда попросили засвидетельствовать составленное вами завещание, тогда же вы рассказали мне и о Джеймсе Моусесе.
— Да.
— Хоть вы и не просили об этом, но у меня сложилось впечатление, что вам хотелось бы, чтобы все, что касается завещания и Джеймса, осталось между нами.
Ангес молчал.
— Если это действительно так, я приношу вам свои извинения, поскольку не оправдала вашего доверия.
— Каким образом?
— Жермен, Кейр и, вероятно, Хэмиш были сильно огорчены, что вы никак не составите завещание.
— Да, они довольно часто затевали этот разговор, — с некоторым раздражением проговорил Ангес.