– Кристя! – отчаянно закричала Вера. – Не уходи… То есть не уходи совсем… Я вымолю у тебя прощение, я все объясню. Не бросай меня. Мы же подруги! Я жизнь за тебя готова отдать… – И она добавила уже шепотом, когда дверь квартиры захлопнулась: – Может быть…
Вера добрела до ванной, умывалась, стараясь случайно не увидеть свое отражение в зеркале. Торт – не булыжник, ран не оставляет. Только лицо пылает так, как будто по нему не кремом с вишнями возили, а втирали расплавленную смолу. И очень старались, чтобы она проникла в кровь.
Позвонил Григорьев:
– Открывай. Я за дверью.
Вошел. Непринужденный и элегантный, как всегда. Выражение лица непроницаемое, важное, самовлюбленное. Таскать с гордостью собственное величие – это и есть фишка Паши. Победы и провалы клиентов его самооценку никак не меняют. Но Вера так ждала удачу. День уже проехал по ней тяжелой грязной телегой, но она отчаянно надеялась, как ребенок, на подарок.
– У меня скоро заседание, скажу сразу коротко и ясно, – заявил он без предисловий. – Иски твои отклонили. Все.
– То есть как? – Вера не верила своим ушам. – А как же те суммы, которые якобы легли на счета нужных людей, принимающих решения? Мои деньги…
– Так они и легли, Вера. Ты просто не понимаешь, от каких тяжких последствий мне удалось тебя избавить. Ты похитила свою дочь и силой сунула ее в психушку, где ее истязали садисты. Снимки есть в отделе самого поганого полковника из всех, кто дышит в затылок обычным, то есть не святым людям. И они не просто у него, они в деле покушения на убийство твоего мужа. Улавливаешь связь?
– Я задала другой вопрос. Ты отдал деньги тем людям, которые принимали решения о суде и могли дать нам возможность заявить официально, что я боролась за здоровье дочери? Пусть у меня были ошибки, но я заботливая и любящая мать. Это же твой козырь, как ты говорил. Ты отдал деньги?
– Какой пошлый вопрос. Как ты можешь… Так именно эти люди и пришли к выводу, что тебя лучше защитить от огласки и вероятного расследования истории с Мариной. Очень многие не заинтересованы, чтобы начали всерьез копать под клинику Говорковой, которая помогает людям в самых критических ситуациях. Всплывет такое и такие имена… Ты не единственная, кто обратился в клинику. Да, Нина Говоркова бросается людям на помощь. Но, как ты сама заметила, бывают ошибки. Их нетрудно выдать за преступления. Среди людей, которые принимают решения, есть и судьи, и прокуроры, и высокие чиновники. Все мы люди, все мы страдаем… И они меньше всего хотят, чтобы их страдания обсуждал целый свет, если некоторые факты вытащат на всеобщее обозрение. Они и приняли милосердное решение – спасти тебя от ненужной и нелепой огласки. Да еще в такой ситуации, когда ты чуть ли не единственная подозреваемая в заказе на убийство мужа. Посиди тихо, Вера. И ты поймешь, что тебе сегодня повезло.
…Вере в тот день повезло еще раз. Паша Григорьев взглянул на часы и по-быстрому использовал свою клиентку в качестве предмета для сексуальной разрядки перед очередным победным выступлением в суде. Это ему всегда очень помогало. И на этот раз он ушел от Веры без гонорара, считая, вероятно, себя очень справедливым и бескорыстным человеком.
Она осталась не в квартире – на пепелище всех ожиданий и планов. И она не чувствовала себя не только женщиной, она в этот жуткий день не была живым человеком. Ее возили мордой по полу, ее использовали, как подстилку… И никто не подумал о том, что ей может быть больно, одиноко и страшно. Она пыталась вспомнить… А было ли такое, когда кто-нибудь думал о ней хорошо и говорил с ней не жестоко, не враждебно, не с корыстью и без пренебрежения… Разве она не потому так ожесточилась против всех, что не знала ни родства, ни тепла.
Но Вера вспомнила. «Ты простая, ясная, искренняя, как детская мечта», – так сказал Денис и сделал ей предложение. «Мама, ты моя белая конфета. Я сильно тебя люблю», – лепетала маленькая Марина и гладила теплыми ладошками ее лицо. Вера вздрогнула и насторожилась. У нее впервые в жизни заболело сердце. Оно так затряслось, что ей показалось: сейчас разорвется. Но все отпустило. Ей повезло и в этом. У нее не такое сердце.
Как же мы нашлись
ЧТОБЫ ЖИТЬ, нужны солнце, свобода и маленький цветок.
Так звонко воскликнул Артем:
– Как же мы нашлись!
И он показал на своем новом смартфоне карту Москвы, на которой отметил районы, в которых они живут: дом Марины, микрорайон, в котором московская квартира Степановых, дом, где квартира Кратовых, и даже место, где живет Николай, папа Артема, с другой женой. Все в разных местах Москвы на больших расстояниях.