Может быть, она такая податливая, только когда пьяная? Это нужно будет проверить. Послушной Аня мне нравится куда больше!
— Хорошо, я как раз закончу сегодня с мукулатурой. Завтра буду полностью в вашем распоряжении, — до Ани не сразу доходит весь смысл сказанного ею. Она быстро поднимает свои растерянные глазки. — В том смысле, что могу до потери пульса сидеть в офисе, если ваш диалог с Гарри затянется.
Переводчица смотрит так, как будто только что обратила необратимое или спасла планету от надвигающейся кометы размером с Луну.
— В четверг ты тоже будешь мне нужна, — я не подаю вида, но от услышанного воображение разыгрывается не на шутку. — У меня встреча с нашим старым компаньоном. В неофициальной обстановке.
Закрываю дверь, но успеваю поймать ее взгляд, он так и спрашивает: «Что ты замыслил?». Посмотрим, кто кого.
К одиннадцати часам Гарри подтягивается со своим юристом. Пока мы обсуждаем цифры, Смит раздевает переводчицу глазами.
— Он хочет двадцать процентов. И не будет снижать планку, если вы заключите это доп. соглашение, — Аня безучастно смотрит в мое лицо.
— Десять. И точка.
— Согласен, если наша сторона пойдет на маленькое условие, — Аня переводит его слова и слушает дальше.
— Это какие? — я при всем желании ничего не могу предложить, так как максимум включен в основной договор.
Наблюдаю за их беседой. Юрист Смита начинает смеяться, Гарри показывает свой оскал. Кирилл непонимающе жмет плечами.
— Что он сказал? — Киря первый хочет разрушить интригу.
— Что он сраный мудак, — Аня не смотрит в сторону двух смеющихся гиен. — Говорит, с радостью пойдет на маленькую уступку, если я организую ему ночную экскурсию.
— Пф, легко. Че мы, город ему не покажем? — мой зам, кажется, не вдубляет, чем это может обернуться для нашей новой сотрудницы.
— Двадцать так двадцать. Все, заканчиваем, — что-то не хочется мне оказывать Гарику такую милость, на эту стерву у меня свои планы.
Я жму руки мужчинам, жду, когда Аня встанет со стула и выхожу из переговорной. Киря ускоряется мне вслед.
— Что я упустил? — слышу его непонимание.
— Вазилин, Киря, — я останавливаюсь. — Если поедешь с ними на экскурсию, захвати с собой баночку. Глядишь, все сто процентов останутся при нас, — я подмигиваю.
— Блин, похотливый урод. А Аня еще там оставалась, когда я выходил… Она с ним.
— Ладно, я сам разберусь. Иди.
Захожу в кабинет. Брюнетка безучастно смотрит на Смита. Видимо, тот сменил тактику и больше не берет ее нахрапом, только мило улыбается и что-то спокойно объясняет.
— Ну? — я ловлю Анькин взгляд. — Скажи уже, что трахаешься с боссом и шевели своей задницей к выходу.
Голубые глаза моментально прожигают во мне дыру. На фоне проявляющихся красных пятен на бледных щеках, приобретают более глубокий оттенок.
— С ума сошел? — шипит как гадюка. Меня это только забавляет.
Смит выжидающе смотрит. Я начинаю медленно идти в их сторону.
— Потом «спасибо» скажешь, — шепчу в ее губы, оказавшись слишком близко, и накрываю их своими.
Отстраняюсь, пока Аня сбита с толку, разворачиваю остолбеневшую стерву и подталкиваю к двери.
— Сорри, — говорю Гарри и иду за ней следом.
Поцелуй с ведьмой длился от силы секунду, но вставило от него не по-детски.
Аня быстро стучит каблуками, держит направление в мой кабинет. Жаль, у меня нет бронежилета. Он бы пришелся как нельзя, кстати.
Глава 5
— Ты знаешь, что ты невыносим? — от злости у меня трясутся руки.
— И это вместо благодарности? — напускное разочарование босса так и нарывается на вторую пощечину.
Я жду, когда зеленоглазый сядет в свое кресло и закрываю за нами дверь. Отчетливо чувствую, как ярость сжигает меня до тла. Бесцеремонный, напыщенный хам! Да что он себе позволяет?
— Я хочу, чтобы ты меня уволил! — мой требовательный голос переходит на крик.
— И это все? — ему хватает наглости трахать меня глазами прямо сейчас. — Ну, так, увольняйся, — спокойно парирует словами, знает, что все козыри в его руках.
— Ты прекрасно понимаешь, что это будет стоить мне контракта с агентством.
— Ничего поделать не могу, — разводит руками. — Мой переводчик на больничном. Давай, ты выразишь свое «фи» месяца через три, когда он вернется? — ровный тон раздражает еще больше. Чувствую себя заложницей.
— Бесцеремонный… — вырывается то, что вертится на языке, но я вовремя замолкаю, чтобы не выразиться нецензурно. — Я даже слово такое не подберу! Если не хочешь увольнять меня, может, не будешь вести себя как последний козел?