Выбрать главу

— Простите, но я не понимаю, — признаюсь я.

— Дело в том, что моя мама выросла в Германии. Понимаете? — я что-то мычу в ответ, и Сергей Анатольевич, наконец, решается описать ситуацию полностью. — Мама с рождения и до школьного возраста почти не говорила по-русски. Она с родителями жила в Германии, родители много работали, а она ходила в немецкий садик, у нее была немецкая няня и подружки — немки. И когда семья вернулась в Москву, мама говорила только по-немецки. Потом она, конечно, выучила русский и прекрасно говорила на нем всю жизнь. Но теперь у мамы деменция, и когда она нервничает, или беспокоится, она, к сожалению, совершенно забывает русский язык и говорит только по-немецки.

Я секунду потрясенно молчу, но потом включаюсь:

— Это, наверно, очень неудобно!

— Да, конечно. Это каждый раз происходит внезапно. Она может начать говорить по-немецки с гостями, с сиделкой… Однажды напугала сантехника — он возился под раковиной, а мама подошла и что-то громко сказала по-немецки, он испугался и сильно ударился там внизу о какую-то трубу.

Я представляю эту сценку и с трудом сдерживаю смех.

— Да, очень неудачно…

— Не то слово! — подхватывает Сергей Анатольевич. — А главное, врачи! Каждый раз, когда мама видит человека в белом халате, она напрочь забывает русский язык! И мы оказываемся в тупике — ведь врачу нужно, чтобы она отвечала на вопросы о самочувствии, а в семье, к сожалению, немецкого языка никто не знает…

— Значит, нужно переводить на визитах к врачу, да?

— Да! Да! — радостно подтверждает Сергей Анатольевич. — Это деликатное дело, к маме нужен подход, и молодая интеллигентная девушка — как раз то, что нам нужно. Вы, пожалуйста, не волнуйтесь! Она не агрессивная, просто заговаривается. И мы будем платить вам по сто евро за выезд.

Сто евро! Да это же целое состояние! Пока я прихожу в себя, Сергей Анатольевич добавляет:

— Это будет занимать буквально час, может, полтора. И вам не придется никуда добираться самой. Водитель будет заезжать за вами, а после приема будет отвозить обратно. Вы где живете?

— В районе университета, — говорю я расплывчато.

— Это прекрасно. Мама живет на даче, дорога оттуда идет прямо мимо вас. Так что, мы договорились?

Если за мной будет приезжать машина, я спокойно смогу выйти в кедах, и это даже не покажется дикостью. Конечно, я соглашаюсь. Заработать сто евро за час — это как заглянуть в мое будущее ценного высокооплачиваемого специалиста. Первый визит старой дамы назначаем на послезавтра.

6

— Как думаешь, Галь, мне можно признаться, что я живу в общаге? — говорю я, тщательно разглаживая мельчайшие складочки на черной рубашке. Она у меня любимая — подо все.

— Ха, — фыркает Галка. — А чего нет-то? Какая им разница?

— Как-то неудобно, наверно, что за мной прямо к подъезду будет приезжать машина? — продолжаю сомневаться я.

— Слушай, Свиридова, тут тебе не глухая сибирская деревня. Тут, вообще-то, всем пофиг, кто за кем приезжает. Ты чего боишься, вообще?

— Ну… — неопределенно тяну я. — Не то, чтобы конкретно чего-то, но мало ли, что люди подумают…

— Маш, на испорченную женщину ты, прости меня, не тянешь. А если тебя даже в этом и заподозрят — только больше будут уважать, — авторитетно заявляет Галка и тут же спрашивает: — А как думаешь, почему Чеко мне не пишет? Он уже три дня на сайте не появлялся… Может, у него там кто-то есть?

Взглянув в Галкино лицо, я решаю, что ей вовсе не обязательно знать, что я на самом деле думаю о виртуальных романах с горячими испанцами.

— Галь, не дергайся. Либо он занят и напишет потом, либо он тебя не ценит и тогда он просто дурак и тебе такой не нужен.

— Да? Ты правда так думаешь?

Галка готова говорить на эти темы часами, и за минувшие два дня мы обсудили Чеко и его поведение не меньше ста раз. Но в этот момент мне, слава богу, звонит водитель старой дамы.

— Галь, прости, мне пора! — я еще раз придирчиво осматриваю себя в зеркале. Выгляжу прилично. Джинсы, черная рубашка, кеды, сверху куртка. Я даже немного подмазала губы, хотя обычно этого не делаю. — Пожелай мне удачи!

— Ни пуха! — кричит Галка мне в спину. И через пять минут я уже сажусь в теплое и благоухающее нутро черного “мерседеса”, на заднем сиденье которого улыбается миленькая старушка с безупречной укладкой.

* * *

— Здравствуйте, милочка, — она протягивает крохотную руку с искривленными, унизанными кольцами пальцами, и представляется: — Аглая Константиновна.

— Очень приятно, — отвечаю я. — Маша.