634. (…в колясках спал
мирный человеческий материал…)
635. вступали паузы, тогда включался слух,
воздушным образом работая за двух —
как будто кто-то извлекал
(большая мягкая рука)
из бело-голубого сундука
звуки:
свистки и стуки, музыки, выкрики, гудки…
636. тогда отчетливее становились старики,
и было в их глазах непередаваемое
знанье,
637. в неуловимом, но обдуманном порядке
на лицах их и на руках
638. располагались складки
и казалось —
639. укладку губ, отполированные одеянья
(мореный дуб!)
сработала усталость…;
640. как правило, без сумок, налегке,
с дымящей сигареткою в руке
еще торчали кой-какие люди,
уставившись друг в друга зорко,
как бы ведя бескомпромиссный разговор,
но
641. разделенные фанерной переборкой,
по обе стороны газетных стендов —
и друга друг — воистину
не зря в упор;
642. (…выцапаранные надписи на скамьях, простенках…)
643. он с долгою улыбкой наблюдал
(«Ты подожди меня здесь, Ганнибал!»)
как лениво и вольготно
(«Ах, бесстыдница, Матрена!»)
разминалась кошка ввиду великолепнейшего кавалера
перед привязанным напротив магазина
огромным черным плотным
терзавшимся терьером —
644. вот так, брат, Ганнибал…;
645. (…над маковкой внезапно-белой церковки
вспыхнула солнечная корона…)
646. все ослепительней текли машины,
автобусы, нарастал
дурящий аромат бензина;
647. …как бы скользнув по намагниченной оси,
всех притянув, кто мог добраться взглядом
(казалось, он и вдалеке и — рядом!)
стремительно возник и сел в такси
высокий человек в безумном алом фраке…
648. исчез… как будто кувырком…;
649. …заметил стоящие рядком
пустые мусорные баки,
угрюмо-ржавые, тяжелые, стальные,
с смердящею прохладою внутри…
650. «однако, должны быть и золотари»
вдруг не к селу подумалось ему;
651. примостившись
поближе ко стеклу,
в кафешке —
с бутербродом и стаканом сока
652. он неотрывно продолжал смотреть окрест:
653. положительно, любезной глазу была разновысокость,
654. а также то, что зияли воздухи, лакуны,
разлеты пустых мест
655. (…вдали — высоки горделивы юны
висели белоснежные дома…)
656. чудесным, славным
было небо —
огромным круглым влажным
и — облачка витиеватый локон…;
657. но самым главным, важным
было — что там, в домах,
что укрывалось в охранительных стенах,
за ослепительным молчаньем стекол, окон,
за дымкой занавесок,
658. самым волнующим и интересным
был
659. многочисленный посланник этих комнат,
660. и казалось —
к любому подойди
(из тех к кому б хотелось —
и даже не нужна была особенная смелость)
661. и — он
пригласит тебя в крахмальный светлый дом
усадит за стол
с прохладной белой скатертью на нем
и будет,
все понимая, влюбленно
внимать
твоей значительности,
окрыленно
понимать
тебя, считать —
тебя — за дар, за чудо,
и, бог весть, до каких нежнейших, сокровенных
додумаетесь — вместе — вы глубин,
и третьим будет при беседе
счастливый шестикрылый серафим
с огромными кипящими глазами
и в них — сиянье доброго участья
и — отсвет скатерти и — комнаты простор
и длился б, длился б этот разговор,
и это-то и все-то было б счастьем…
662. он как-то вдруг решил, что он устал,
663. но тут же оказалось,
что — вот он —
нужный ему квартал
и — напрямик —
наверно, его дом…
664. к витрине магазина за углом
прижалось
порядочно галдящей ребятни: