702. пиджак навытяжку (в зачаточную клетку),
рубашку неукротимой белизны
и с редким перламутровым пунктиром
(опять же руки —
по швам),
беззвучные услужливые брюки —
703. уже давно томился вдоль стены
(как плоский новоиспеченный адъютант
с мороза — в теплую квариру
на цыпочках во фрунт —
пока что без лица, но уже весь глазами пожирая генерала)
704. …пространство грохотало,
чередовалась мгла;
705. из темно-карей маслянистой глубины
подземного вагонного стекла,
из-за чужой спины,
не исчезая, неотступно проступало
своими главными чертами
его помолодевшее лицо
с глубокими слиянными глазами;
706. вагон качало,
и ему,
707. протягивавшемуся вместе с ним сквозь тьму,
отчетливо и вдруг припомнилось начало
708. звучащего стишка
с той самой крыыловской единственной пластинки,
с горошинами алых точек
среди зеленых, желтых, синих, прочих
(как влажно ожили они, освободившись из-под пыли)
709. стишка с той самой крыыловской пластинки
с каким-то окончательным названьем «Жили-были…»
710. «жил на свете Рупьшестнадцатъ —
человек и гражданин
кто, вы спросите, такое
имя мог ему привлечь?
он свистал в метрах с вагоном
в черный грохался туннель
отбивал полупоклоны
словно к танцу ритурнель
современник миллионов
обреченных умереть
он имел в карманах темных
только нищенскую медь
если б он внезапно умер
этот тоже человек
то нашли б в его карманах
рупь шестнадцать итого.
рупь шестнадцать итого,
ну, и больше — ничего…»
711. …он мягко вышел в солнечную площадь,
на волю —
712. но весь еще как бы свернувшийся в клубочек,
вкатившийся в нежнейший золотистый ворох
невредной пыли,
713. на запнувшуюся долю —
лишь ощущая слабый внешний шорох —
прижмурясь, предвкушая, придержав
пружинку спуска,
серебряный ударный молоточек
714. и, избавив,
как бы персты разжав —
715. распался
широким треском веерного жеста,
716. раскрыл себя, всего себя подставив
717. под хлынувший полдень времени и места.
718. и почти что тотчас, справа…
719. (вобрав в одном моменте
другой, сканирующей, потайной сетчаткой
чредующийся, но стремглавый
летящий образ площади и дня —
с витушками фонтана…
лепнину лиц, скамеек,
клюющих голубей,
живую бронзу грузного коня
на взгроможденном постаменте;
разгоряченный торопливый полупрофиль
с испуганной ущербностью бровей
и с прядками волос, вроде прилипших змеек,
витрин обманчиво-прохладный полумрак,
квадратные застывшие часы, дорожный знак,
значок на лацкане, мускулистость сумок —
720. и тут же запах кофе,
721. прорезавший, открывший новый шлюз:
как бы теснящего, толпящегося шума,
который перепутал
весь свой воздушный груз —
шуршащий, шаркающий, шелестящий,
местами — как вкрапления — блестящий,
по ярусам влезающий под купол…)
722. …и почти что тотчас, справа, там,
где приземлился, воздух озирая,
и удивляясь собственным цветам,
курчавый низкий клумбовый ландшафт,
723. он увидал ее, идущей не спеша
вдоль края
зубчатой многобабочковой тени…
724. (миры качнулись, медленно поплыли,
как бы на двух сверкающих осях,
сводя две бездны к точке узнаванья,
в мгновенный страшный сокровенный фокус,
в разящий, молниевый, плавящий восторг
и ужас…
725. …Кнырр, закрывая
потухшие глаза,
в изнеможеньи
роняет голову на лапы…
засыпает…)
726. …вдоль края —
зубчатой многобабочковай тени,