Тороплюсь - целую ручки Наталье Ивановне, которую я не осмеливаюсь еще называть маменькой, и вам также, мой ангел, раз вы не позволяете мне обнять вас. Поклоны вашим сестрицам.
А. П.
20 июля. М-ль Наталии Гончаровой.
(120) Передал ли вам брат мое письмо и почему вы не присылаете мне расписку в получении, как обещали? Я жду ее с нетерпением, и минута, когда я ее получу, вознаградит меня за скуку моего пребывания здесь. Надо вам рассказать о моем визите к Наталье Кирилловне. Приезжаю, обо мне докладывают, она принимает меня за своим туалетом, как очень хорошенькая женщина прошлого столетия. - Это вы женитесь на моей внучатной племяннице? - Да, сударыня. - Вот как. Меня это очень удивляет, меня не известили, Наташа ничего мне об этом не писала. (Она имела ввиду не вас, а маменьку). На это я сказал ей, что брак наш решен был совсем недавно, что расстроенные дела Афанасия Николаевича и Натальи Ивановны и т. д. и т. д. Она не приняла моих доводов; Наташа знает, как я ее люблю, Наташа всегда писала мне во всех обстоятельствах своей жизни, Наташа напишет мне, - а теперь, когда мы породнились, надеюсь, сударь, что вы часто будете навещать меня.
Затем она долго расспрашивала о маменьке, о Николае Афанасьевиче, о вас; повторила мне комплименты государя на ваш счет - и мы расстались очень добрыми друзьями. - Неправда ли, Наталья Ивановна ей напишет?
Я еще не видел Ивана Николаевича. Он был на маневрах и только вчера вернулся в Стрельну. Я поеду с ним в Парголово, так как ехать туда одному у меня нет ни желания, ни мужества.
На этих днях отец по моей просьбе написал Афанасию Николаевичу, но может быть он и сам приедет в Петербург. Что поделывает заводская Бабушка - бронзовая, разумеется? Не заставит ли вас хоть этот вопрос написать мне? Что вы поделываете? Кого видите? Где гуляете? Поедете ли в Ростов? Напишете ли мне? Впрочем, не пугайтесь всех этих вопросов, вы отлично можете не отвечать на них, - потому что вы всегда смотрите на меня как на сочинителя. - На этих днях я ездил к своей египтянке. Она очень заинтересовалась вами. Заставила меня нарисовать ваш профиль, выразила желание с вами познакомиться, - я беру на себя смелость поручить ее вашему вниманию. <.....> Засим, кланяюсь вам. Мое почтение и поклоны маменьке и вашим сестрицам. До свидания.
(121) Вот письмо от Афанасия Николаевича, которое мне только что переслал Иван Николаевич. Вы не можете себе представить, в какое оно ставит меня затруднительное положение. Он получит разрешение, которого так добивается. Но что касается Завода, то у меня нет ни влияния, которое он мне приписывает, ни желания действовать против воли Натальи Ивановны и без ведома вашего старшего брата. Хуже всего то, что я предвижу новые отсрочки, это поистине может вывести из терпения. Я еще не видел Катерины Ивановны, она в Парголове у графини Полье, которая почти сумасшедшая - спит до 6 часов вечера и никого не принимает. Вчера г-жа Багреева, дочь Сперанского, присылала за мной, чтобы намылить мне голову за то, что я не выполнил еще формальностей, - но право у меня почти нет на это сил. Я мало бываю в свете. Вас ждут там с нетерпением. Прекрасные дамы просят меня показать ваш портрет и не могут простить мне, что его у меня нет. Я утешаюсь тем, что часами простаиваю перед белокурой мадонной, похожей на вас как две капли воды; я бы купил ее, если бы она не стоила 40,000 рублей. Афанасию Николаевичу следовало бы выменять на нее негодную Бабушку, раз до сих пор ему не удалось ее перелить. Серьезно, я опасаюсь, что это задержит нашу свадьбу, если только Наталья Ивановна не согласится поручить мне заботы о вашем приданом. Ангел мой, постарайтесь, пожалуйста.
Я ветреник, мой ангел; перечитывая письмо Афанасия Николаевича, вижу, что он не собирается больше закладывать свое Заводское имение, а хочет, по моему совету, просить о единовременном пособии. Это другое дело. В таком случае я сейчас же отправлюсь к своему кузену Канкрину просить у него приема. - Я еще не видался с Бенкендорфом, и это к лучшему, постараюсь устроить вс во время одного приема.
Прощайте, <мой ангел>. Поклоны всему вашему семейству, которое я осмеливаюсь считать своим.
30 июля.
Пришлете ли вы мне расписку?
(122) м-ль Зонтаг
(123) м-ль Зонтаг. Очень благодарю г-на Робера за его письмо, на которое надеюсь скоро отвечать словесно.
(124) мне так много надо было сказать вам. К стыду своему признаюсь, что мне весело в Петербурге и я совершенно не знаю, как и когда вернусь. <...> во всяком случае до свиданья.
А. П.
(125) Вот моя беседа с вашим камердинером, я продолжил бы ее в стихах, если бы не так стремился сказать вам прозой, как бесконечно я раздосадован, что не застал вас дома. Всего лучшего.
Вл. Г.
Тысяча приветов верхнему соседу.
(126) Как я должен благодарить вас, сударыня, за любезность, с которой вы уведомляете меня хоть немного о том, что происходит в Европе! Здесь никто не получает французских газет, а что касается политических суждений обо всем происшедшем, то Английский клуб решил, что князь Дмитрий Голицын был неправ, издав ордоннанс о запрещении игры в экарте. И среди этих-то оранг-утанов я осужден жить в самое интересное время нашего века! В довершение всех бед и неприятностей только что скончался мой бедный дядюшка Василий Львович. Надо признаться, никогда еще ни один дядя не умирал так некстати. Итак, женитьба моя откладывается еще на полтора месяца, и бог знает, когда я смогу вернуться в Петербург.
"Парижанка" не стоит "Марсельезы". Это водевильные куплеты. Мне до смерти хочется прочесть речь Шатобриана в защиту прав герцога Бордосского. Он еще раз блеснул. Во всяком случае теперь он снова попал в оппозицию. В чем сущность оппозиции газеты "Время"? Стремится ли она к республике? Те, кто еще недавно хотели ее, ускорили коронацию Луи-Филиппа; он обязан пожаловать их камергерами и назначить им пенсии. Брак г-жи де-Жанлис с Лафайетом был бы вполне уместен; а венчать их должен был бы епископ Талейран. Так была бы завершена революция.
Покорнейше прошу вас, сударыня, повергнуть меня к стопам графинь, ваших дочерей. Благоволите принять уверение в моей преданности и высоком уважении.
Пушкин.
21 августа. Москва.
(127) Я уезжаю в Нижний, не зная, что меня ждет в будущем. Если ваша матушка решила расторгнуть нашу помолвку, а вы решили повиноваться ей, - я подпишусь под всеми предлогами, какие ей угодно будет выставить, даже если они будут так же основательны, как сцена, устроенная ею мне вчера, и как оскорбления, которыми ей угодно меня осыпать.
Быть может, она права, а неправ был я, на мгновение поверив, что счастье создано для меня. Во всяком случае, вы совершенно свободны; что же касается меня, то заверяю вас честным словом, что буду принадлежать только вам, или никогда не женюсь.
А. П.
М-ль Наталии Гончаровой.
(128) Я уезжаю, рассорившись с г-жей Гончаровой. На следующий день после бала она устроила мне самую нелепую сцену, какую только можно себе представить. Она мне наговорила вещей, которых я по чести не мог стерпеть. Не знаю еще, расстроилась ли моя женитьба, но повод для этого налицо, и я оставил дверь открытой настежь. Мне не хотелось говорить об этом с князем, скажите ему сами, и оба сохраните это втайне. Ах, что за проклятая штука счастье! Addio, <прощайте> милая княгиня. Напишите мне словечко в <.....>