Я прекрасно знаю, что вы подумаете, если когда-нибудь это прочтете - как он неловок - он стыдится прошлого - вот и вс . Он заслуживает, чтобы я снова посмеялась над ним. Он полон самомнения, как его повелитель - Сатана. Неправда ли?
Однако, взявшись за перо, я хотел о чем-то просить вас - уж не помню о чем - ах, да - о дружбе. Эта просьба очень банальная, очень... Это как если бы нищий попросил хлеба - но дело в том, что мне необходима ваша близость.
А вы, между тем, по-прежнему прекрасны, так же, как и в день переправы или же на крестинах, когда ваши пальцы коснулись моего лба. Это прикосновение я чувствую до сих пор - прохладное, влажное. Оно обратило меня в католика. - Но вы увянете; эта красота когда-нибудь <?> покатится вниз как лавина. Ваша душа некоторое время еще продержится среди стольких опавших прелестей - а затем исчезнет, и никогда, быть может, моя душа, ее<?>боязливая рабыня, не встретит ее в беспредельной вечности.
Но что такое душа? У нее нет ни взора, ни мелодии - мелодия быть может...
(79) Ты написал мне, милый Суденко, до такой степени церемонное письмо, что я совершенно им огорошен. Эти 4000 ждали тебя в запечатанном конверте с июля месяца; но я потерял адрес твоего поверенного, а твоего адреса у меня не было. Месяц тому назад г-н Лерх пришел за этими деньгами и немедленно получил их. Я хотел переслать тебе оставленную им расписку, но не знаю, куда дел ее. Еще раз извини и прими мою благодарность за то, что имел любезность так долго ждать.
На днях я уезжаю из Петербурга; лето, вероятно, проведу в деревне. Бытьможет заеду и в ваши края. Ты разрешишь мне, надеюсь, постучаться в твою дверь? Если до тех пор захочешь мне написать, адресуй письма <.....>. Addio, a rivederla. <прощай, до свидания>
А. Пушкин.
12 февраля 1830 г.
(80) Решено: мы устроим наш маскарадный выезд завтра вечером - в 9 часов мы соберемся у маменьки. Приезжайте в черном домино и в черной маске - ваша карета нам не нужна, но слуга может понадобиться - наших слуг могут узнать. Мы расчитываем на ваше остроумие, дорогой Пушкин, чтобы оживить всю эту затею. Затем вы поужинаете у меня, и я еще раз поблагодарю вас.
Д. Фикельмон.
Суббота.
Если хотите, маменька приготовит для вас домино.
Г-ну Пушкину.
(81) г-ну Роберу и м-ль Юлии.
(82) Обнимаю вас от всего сердца, дорогая и милая княгиня Вера, и благодарю вас за то, что вы наконец отправили к нам нашего дорогого путешественника. Благодаря бога, я нашла его в гораздо лучшем состоянии, чем о том извещала меня его записка, помеченная Помераньем: он немного кашляет и утомлен - вот и вся его болезнь, которая, я надеюсь, через несколько дней отдыха исчезнет совсем <.....>. Тысяча нежностей всей дорогой и любезной семье. Прощайте, я вся обложена счетами, как и должна быть <хозяйка> к 1-му числу месяца. Будьте здоровы, дорогой друг.
(83) Что касается г-жи Карцовой, то вс , что бы она ни говорила, она словно поет.
(84) Вы могли бы заметить, генерал, что она фальшивит.
(85) Раз уж мы стали откровенничать, позвольте, генерал, повторить вам просьбу графини Потемкиной о восстановлении доброго имени моего мужа.
(86) 18 марта.
Не успела я успокоиться относительно вашего пребывания в Москве, как мне приходится волноваться по поводу вашего здоровья - меня уверяют, что вы заболели в Торжке. Ваше бледное лицо - одно из последних впечатлений, оставшихся у меня в памяти. Я вс время вижу вас, стоящим в дверях. Предполагая увидеть вас на следующий день, я глядела на вас с радостью - но вы, бледный, взволнованный, вероятно, болью, которая, как вы знали, отзовется во мне в тот же вечер, - уже тогда вы заставили меня трепетать за ваше здоровье. Не знаю к кому обратиться, чтобы узнать правду - я пишу вам уже в четвертый раз. Завтра будет две недели с тех пор, как вы уехали, - непостижимо, почему вы не написали ни слова. Вам слишком хорошо известна моя беспокойная, судорожная нежность. При вашем благородном характере вам не следовало бы оставлять меня без известий о себе. Запретите мне говорить вам о себе, но не лишайте меня счастья быть вашим поверенным. Я буду говорить вам о большом свете, об иностранной литературе - о возможности перемены министерства во Франции, - увы, я у самого источника всех сведений, мне не хватает только счастья.
Однако скажу вам, что вчера вечером я испытала истинную радость. Великий князь Михаил провел у нас вечер - увидав ваш портрет или ваши портреты, он сказал мне: "Знаете, я никогда не видел Пушкина вблизи. Я был очень предубежден против него, но по всему тому, что о нем слышу, мне очень хочется с ним познакомиться, а еще больше того - побеседовать с ним обстоятельно". В конце концов он попросил у меня Полтаву, - как я люблю, когда вас любят!
Несмотря на мою кротость, безобидность и смирение по отношению к вам (что возбуждает вашу антипатию), - подтверждайте хотя бы изредка получение моих писем. Я буду ликовать при виде одного лишь вашего почерка. Хочу еще узнать от вас самого, мой милый Пушкин, - неужели я осуждена на то, чтобы увидать вас только через несколько месяцев.
Как много жестокого, [даже] раздирающего в одной этой мысли! А вс -таки у меня есть внутреннее убеждение, что если бы вы знали, до какой степени мне необходимо вас увидеть, вы пожалели бы меня и вернулись бы на несколько дней! Спокойной ночи - я ужасно устала.
20-го. Я сейчас вернулась от Филарета - он рассказал мне о происшествии, недавно случившемся в Москве, о котором ему только что доложили. Он прибавил <.....>. Поэтому я изложила его своим скверным русским языком в том виде, как история была мне рассказана, и посылаю вам, не смея его ослушаться. Слава богу, говорят, что вы благополучно прибыли в Москву. - Лечитесь, будьте благоразумны - ну, можно ли швыряться такой прекрасной жизнью?
21-го. - Вчера вечером на репетиции карусели много говорили о вашей седьмой песни - она имела всеобщий успех. Государыня не ездит больше верхом.
Так напишите же мне правду, как бы горестна она ни была. - Увижу ли я вас на пасху?
(87) [что] вы вечно на больших дорогах.
(88) Генерал,
Письмо, которое я удостоился получить от Вас, причинило мне истинное огорчение; я покорнейше прошу уделить мне одну минуту снисходительности и внимания. Несмотря на четыре года уравновешенного поведения, я не приобрел доверия власти. С горестью вижу, что малейшие мои поступки вызывают подозрения и недоброжелательство. Простите, генерал, вольность моих сетований, но ради бога благоволите хоть на минуту войти в мое положение и оценить, насколько оно тягостно. Оно до такой степени неустойчиво, что я ежеминутно чувствую себя накануне несчастья, которого не могу ни предвидеть, ни избежать. Если до настоящего времени я не впал в немилость, то обязан этим не знанию своих прав и обязанностей, но единственно вашей личной ко мне благосклонности. Но если вы завтра не будете больше министром, послезавтра меня упрячут. Г-н Булгарин, утверждающий, что он пользуется некоторым влиянием на вас, превратился в одного из моих самых яростных врагов из-за одного приписанного им мне критического отзыва. После той гнусной статьи, которую напечатал он обо мне, я считаю его способным на вс . Я не могу не предупредить вас о моих отношениях с этим человеком, так как он может причинить мне бесконечно много зла.
Я предполагал проехать из Москвы в свою псковскую деревню, однако, если Николай Раевский приедет в Полтаву, убедительно прошу Ваше превосходительство разрешить мне съездить туда с ним повидаться.
Примите, генерал, свидетельство моего высокого уважения и совершенной преданности. Вашего превосходительства нижайший и покорнейший слуга
Александр Пушкин. 24 марта 1830 г. Москва.
(89) Милостивому государю господину Пушкину.
(90) указатель содержания
(91) Милостивый государь,
Спешу ответить на оба письма, которые вы изволили адресовать мне из Москвы; я исполню эту обязанность с обычной моей откровенностью.
Мне не совсем понятно, почему вам угодно находить свое положение неустойчивым; я не считаю его таковым, и мне кажется, что от вашего собственного поведения зависит придать ему еще более устойчивости. Вы также неправы, предполагая, что кто-либо может на меня влиять во вред вам, ибо я вас знаю слишком хорошо. Что касается г-на Булгарина, то он никогда со мной не говорил о вас по той простой причине, что встречаюсь я с ним лишь два или три раза в году, а последнее время виделся с ним лишь для того, чтобы делать ему выговоры. Однако, я должен признаться, что ваш последний, столь поспешный отъезд в Москву не мог не вызвать подозрений.