Гораздо хуже известна ранняя чаньская литература, сохранившаяся в немногих, малоизученных текстах. Тем не менее, ее важность совершенно исключительна, поскольку она возвращает нас к истоку чаньского учения, к тому его периоду, который предшествовал бурному появлению различных направлений и традиций в рамках становящегося классического чань VIII-IX веков. Конечно, реальная история раннего чань не столь однолинейна, как об этом говорит предание. И на этом этапе существовали различные чаньские течения. И, тем не менее, особая чистота и свежесть этой зари чаньской традиции, распространившейся позднее по всему Дальнему Востоку (Китай, Корея, Япония, Вьетнам) не может не привлечь внимание к ранним чаньским текстам.
Трактат Хун-жэня занимает в раннем чань особое место: он как бы подводит итог первому периоду истории чань - ведь именно после Хун-жэня начинается раскол на северную и южную школы, приведший к победе последней и становлению чань в его классических формах. С другой стороны, именно со времени Пятого Патриарха начинается быстрое распространение чань и рост авторитета этого буддийского учения.
О жизни Хун-жэня известно немногое. Он происходил из рода Чжоу, получил традицию непосредственной передачи Дхармы от Четвертого Патриарха Дао-синя. Жил в горах Хуанмэйшань, в их восточной части, почему и его учение иногда называется Дуишаньской школой (Дуншань - Восточные Горы). В конце жизни передал учение Хуэй-нэну, простому неграмотному дровосеку, превосходившему, однако, по глубине переживания Истины ученого монаха Шэнь-сю, что обусловило упоминавшийся выше раскол.
Чему же посвящен трактат, содержащий учение Хун-жэня, составленный его ближайшими учениками?
Прежде всего, это так называемое “блюдение истинного сознания” (кит. шоу чжэнь синь), т.е. осознание, прочувствование самой природы сознания как природы Будды, изначально чистой и просветленной. При этом в данном контексте под сознанием не имеются в виду ни его конкретные состояния, ни его содержание. Речь идет именно о природе сознания, его сущностных характеристиках, не столько о сознании, сколько о “сознаньевости”, присутствующей актуально, но незримо в любом акте и любом состоянии сознания подобно тому, как вода присутствует в любой волне.
Здесь характерны два образа, присутствующие в тексте и ставшие впоследствии очень распространенными в чаньских сочинениях. Первый - образ солнца. Подобно тому, как солнце не меняет своей природы и продолжает сиять, будучи даже окутанным тучами, так же и истинная природа сознания остается вечно просветленной, несмотря на всё омрачение и эффективность эмпирических форм психики. Второй - образ зеркала. Зеркало, как и “изначальное сознание” ясно и чисто по своей природе и не меняет ее, даже будучи покрытым слоем пыли. Позднее ученик и преемник Хун-жэня, Шестой Патриарх Хуэй-нэн скажет о том, что зеркало изначально просветленного сознания всегда чисто, и никакой мирской пыли, омрачающей его нет, она не сущностна, пуста, небытийна. И Пятый Патриарх согласится со своим учеником.
Еще позднее другой чаньский мыслитель, Цзун-ми (780-841), развивая метафору зеркала, сравнил его полированную бронзовую (стеклянную в современных зеркалах) поверхность с сутью собственной природы, которая есть вечно присутствующий покой, а блеск, испускаемый поверхностью зеркала, - с деятельностью, функцией изначальной природы, которая есть вечно присутствующая осознанность; отраженные в зеркале образы он уподобил обусловленному существованию, которое выражается через психофизические функции организма; эти образы пусты и лишены субстанциальности.
Собственно, учение о постижении природы сознания - “сознаньевости” - как пути к пробуждению (скр. бодхи) и составляет основное содержание трактата Хун-жэня. Кроме этого. Пятый Патриарх дает конкретные наставления относительно самой техники медитации.
В связи с этим хотелось бы особо подчеркнуть, что содержание “Трактата об основах совершенствования сознания” опровергает некоторые распространенные заблуждения относительно теории и практики чань.
Во-первых, Пятый Патриарх совсем не утверждает исключительности чаньской практики, а рассматривает её в связи с практикой других буддийских школ, в частности, он не отрицает “молитвенного делания” школы “Чистой Земли”, почитающей превыше всего Будду Амитабху и верящей в то, что наилучший путь к освобождению - вера в Его спасительную силу и сосредоточенное повторение Его имени. Хун-жэнь не отрицает благого характера “памятования о Будде”*, а только указывает на то, что путь непосредственного постижения природы сознания более прям и быстр - он приводит к пробуждению в течение одной жизни. И характерно, что синтез чань и “Чистой Земли” существовал на протяжении всей истории этих школ вплоть до настоящего времени.