— Зачем вы здесь? — удивлённо пролепетала она.
— Буди хозяйку, — распорядился Орлов. — Только тихо. Да поторапливайся.
Понятливая Марфа скрылась в спальне. Там послышались шорохи, шушуканье и быстрый шелест батиста. Алексей сглотнул. Она была так близко и так обманчиво доступна в беспорядке своих утренних туалетов. «Почему не я?» — эта предательская мысль изводила его уже два с половиной года, отравляя прежде тёплое, насмешливо-снисходительное отношение к брату.
Дверь распахнулась. На пороге стояла Като в зеленовато-синем турецком халате, накинутом поверх рубашки.
— Господин поручик, что стряслось?
Её строгий тон вернул Орлова к реальности.
— Пассек арестован, — без всяких предисловий брякнул он. — Надо поспешать, Ваше Величество. Полки в движении.
По лицу императрицы промелькнула тень, и оно снова обрело прежнюю ясность.
— Подождите здесь, — в сопровождении Марфы она скрылась за дверью.
Скорость, с какой Екатерина собралась в дорогу, сделала бы честь любому рекруту. Она убрала волосы под чепец, надела простое дорожное платье и накинула на плечи кружевную мантилью. Ни румян, ни пудры на лице императрицы Алексей не заметил.
— Идёмте.
Они вышли в сырой утренний парк. Марфа из окна перекрестила их в спину. Алехан сразу зашагал очень быстро, так что женщина еле поспевала за ним. Они уже миновали катальную горку, когда Екатерина заметила в просвете аллеи две фигуры в чёрных фраках, быстро направлявшиеся к Монплезиру. За их спинами маячил экипаж.
— Это карета Панина, — озадаченно сказала императрица. — Неужели вы не сговорились о том, кто за мной едет?
Алехан занервничал. Он имел основания не доверять Никите Ивановичу и в появлении его эмиссаров почувствовал подвох. Императрица сделала спутнику знак отступить в тень сиреневых кустов. Смутное чувство опасности исходило от двух приближающихся фигур.
— Когда я уезжал, к Панину направился брат, они должны были обсудить детали...
— Хитре-ец, — протянула Екатерина. Она не хотела быть обязанной своим восшествием на престол кому-то, кроме гвардейской голытьбы, с которой можно расплатиться деньгами и выпивкой. С Паниным же придётся делиться властью.
— Надо свернуть в ту аллею и укрыться в купальне. — Като потянула Орлова за рукав.
Сначала Алехан не заметил за деревьями никакого павильона и, только наткнувшись носом на фанерный щит, расписанный ветками, кустами и перспективой далёких фонтанов, понял, что перед ним обманка. Из укрытия спутники видели, как посыльные Панина вошли в дом.
— Поторопимся, — Алехан пропустил Екатерину вперёд.
Дворец уже оживал. Им навстречу попалось несколько садовников, сгребавших граблями нападавшие за ночь ветки. Старик в холщовом переднике выстригал кусты барбариса в виде пушки. Эта изысканная воинственность в сердце мирного сада навела Орлова на невесёлые мысли. «Если Пётр сумеет оказать сопротивление, придётся пострелять и из пушек». Крови же никто не хотел.
Караульные ещё и не думали выходить к воротам, но улица перед оградой уже заполнялась народом: торговки зеленью, пироженщики с лотками горячего хлеба на головах, прачки с корзинами высушенного и выглаженного белья — все спешили во дворец и, почтительно кланяясь, проходили мимо главного входа. Для них существовали свои, чёрные калитки. Орлов с силой толкнул перед Екатериной створку ворот. Императрица уже нашла глазами карету с гербом княгини Дашковой и уверенно направилась к ней. У экипажа она раскланялась с народом, узнавшим и мигом окружившим её.
Алехан подсадил спутницу внутрь.
— Трогай! — Он вскочил на облучок рядом с кучером. — Через город поедешь шагом, а за околицей гони.
Пару улиц они миновали благополучно, но у самого выезда за обводную канаву дорогу им преградила телега водовоза. Мужик был знакомый, Прохор Исаич, снабжавший питьём гвардейские караулы в резиденции.
— Попридержи кляч, Исаич! — гаркнул на него Алехан. — Не видишь, господа едут.
— Господа ещё спят, — ответил сообразительный возница. — А кем это ты, Ликсей Григорич, карету навьючил?
— Дворец обокрал! Золото везу! — со смехом отозвался Орлов и, перехватив у кучера поводья, направил лошадей прямо на телегу неуступчивого водовоза. Тот еле успел посторониться.
Им вслед неслась крепкая брань.
— Что случилось? — подала голос императрица.
— Ничего, Ваше Величество, — успокоил её поручик. — По матушке нас обложили. На счастье.