Глава 10
ВИНОВНИКИ ТОРЖЕСТВА
Зимний дворец строила для себя ещё императрица Елизавета. Некогда архитектор Растрелли возвёл в Рундале дом герцога Бирона — восхитительный алый цветок на дне чаши средневековой площади. Это чудо вызвало столько зависти у современников, что Елисавет всё своё царствование заказывала оформление резиденций только итальянцу.
Очередной дворец уже давно был бы закончен, если бы не война с пруссаками, поедавшая львиную долю бюджета. Елисавет умерла, так и не обновив Зимнего. Зато Екатерина переехала туда на третий день восшествия на престол. Она желала подчеркнуть, что началась иная эпоха, и хотя в полупустых залах ещё пахло сырой штукатуркой, а добрая половина покоев не была отделана, Зимний стал постоянной резиденцией. Отныне придворные собирались именно здесь.
Екатерина Романовна Дашкова нашла подругу в будуаре. Императрице убирали волосы. Её роскошная чёрно-каштановая грива нуждалась в тщательном уходе, особенно после трёх дней, когда Като и за гребень-то не бралась.
Камердинер Василий Шкурин старался вовсю. Костяная расчёска в его руках сменилась частой щёткой из свиной щетины. В сторонке, на жестяной коробочке с углями грелись позолоченные щипцы. Дрова были яблоневыми и наполняли воздух стойким ароматом. На круглом столике в уголке Марфа сервировала кофе с бисквитами. В комнате царили такой покой и умиротворение, что Дашкова на мгновение запнулась на пороге.
Она рассчитывала найти подругу, орошённую слезами скорби. В тоске слоняющуюся от окна к окну. Быть может, даже рвущую на себе одежды. Во всяком случае власы и платье императрицы представлялись Екатерине Романовне в полном беспорядке, лицо — красным, чело — затуманенным от горя.
Вчера, четвёртого июля, в городе официально объявили о кончине свергнутого государя. Царица явилась на публике в трауре, слёзы струились по её щекам. В полном молчании она выслушала манифест о смерти супруга, который читал Никита Панин. На словах «острый приступ геморроидальных колик пресёк его страдания» она зарыдала почти в голос.
Сцена была сыграна мастерски. Её испортил только цесаревич Павел, приведённый воспитателем. Когда мать попыталась взять его за руку, мальчик начал вырываться и плакать, а потом с криком «Не трогай меня!» убежал из зала.
Екатерина казалась смущена, и в этот миг её слёзы едва ли были неискренними.
Потому-то Дашкова и предполагала застать государыню, поражённую горем. Или хотя бы растерянностью. Ведь в смерти несчастного Петра Фёдоровича винили её ближайших друзей — Орловых. Гри-Гри ещё не стал официальным фаворитом, но его связь с императрицей была тайной полишинеля. Кому как не ему выгодно сделать Екатерину вдовой? Его наглый братец — этот Алексис — судя по кабацким замашкам, способен на всё. Для него задушить человека, даже государя, всё равно что сплюнуть под ноги. Такие люди не поднимаются до душевных терзаний.
Вчера княгини во дворце не было. Она поехала навестить детей и супруга: всё время переворота они были разлучены. Пробыв с Михаилом Ивановичем до вечера и засыпав его красочными рассказами о походе на Петергоф, Екатерина Романовна утомилась и задремала у камина. Пригревшаяся на её коленях маленькая Анастасия шкодливо драла кружево на материнском рукаве. Миша играл с Павликом на ковре.
Пробило девять. Детей пора было вести помолиться и баиньки. Как вдруг лакей доложил о приезде Никиты Ивановича Панина. Новоявленный граф появился в столовой взволнованный и бледный. Племянник и его супруга немедленно обернулись к нему. Вельможа попросил отослать детей и слуг, а потом, понизив голос почти до шёпота, рассказал о страшном.
Государь мёртв. Вероятно, уже не первый день. Но открыться соратникам императрица решилась только сегодня. Из Ропши прискакал гонец, туда уже уехали доктора. Но вот что странно: говорят, будто Пётр Фёдорович скончался от желудочных колик, между тем врачей пригласили только теперь, когда мёртвому припарки не помогут. Стало быть, он был здоров. На это Никита Иванович особенно упирал.
Есть сведения из надёжных рук, сообщил Панин, что никаких приступов у государя не было. А убили его братья Орловы со товарищи, и едва ли без ведома Её Величества ...
— Ну это уж ни на что не похоже! — вскричала княгиня, поднимаясь с кресла. Как бы она ни была поражена случившимся, не защитить подругу не могла.