— Ах, простите, — вспыхнула девочка, полагая, что замечание относится к ней. — Но, мадемуазель, вы меня совсем не слышите...
Де Бомон оторвал отсутствующий взгляд от лужайки и с силой стукнул линейкой по подоконнику.
— Экземпляры должны были прибыть ещё две недели назад. Сколько можно тянуть? Если выпуск книги задерживается, издатель несёт за это ответственность.
Дальше он пробормотал какие-то невнятные угрозы в адрес всех типографий мира, лентяев-судовладельцев, перевозящих тиражи, и подхалимов-книготорговцев, от которых никогда нельзя дознаться, как именно разошлось издание. Потом Шарль озадаченно воззрился на Лизу, будто только что заметил её, и замолчал, не зная, как сгладить неловкость.
— Вы так близко принимаете к сердцу выход книги вашего брата, — пролепетала девочка. — Ваше внимание, наверное, делает ему честь?
Вместо ответа графиня закрыла лицо руками, истерично расхохоталась и выбежала из комнаты. Лиза по-своему расценила странную выходку. Должно быть, это её собственные книги, решила девочка, которые она пишет и издаёт под мужским псевдонимом. Лиза слышала о таком. Ей вообще импонировали дамы, не замыкавшиеся в кругу домашних дел, а перешагивавшие своё женское предназначение. Такой была её мать-императрица и те разбойницы-пиратки, историями о которых маленькая Дараган зачитывалась совсем недавно. Такой казалась и Лия-Женевьева де Бомон, ведь она сама сказала, что служит во французской разведке. Необычная судьба для дамы.
Выходит, графиня ещё и пишет? Своё заключение Лиза решила держать в секрете. Ей приятно было сознавать, что она разделяет тайну покровительницы. Это приподнимало девочку в собственных глазах и позволяло в глубине души относиться к строгой опекунше чуть снисходительно, даже с оттенком превосходства. «Бедняжка! — думала Лиза. — В самом деле, дураки-издатели!»
Однако явление книги превзошло все ожидания. Экземпляры привёз плотный лысеющий господин в переливчатом камзоле цвета павлиньего пера. Он беспрестанно улыбался и острил. Его круглое лицо лучилось довольством, а на простое приветствие приезжий мог ответить целой стихотворной тирадой.
Лиза с удивлением услышала его имя — Карон де Бомарше. Автор россыпи едких сатирических памфлетов и пары неудачных пьес, так отозвалась о нём графиня. И всё же она была польщена, значит гость — человек известный.
Сейчас Бомарше пребывал в мире с властью и даже выполнял кое-какие поручения «Секрета» короля. Он чувствовал себя как рыба в воде в так называемой вольной республике философов, чьим гражданином, помимо прочего, числился из-за своих литературных трудов и Шарль де Бомон.
Визит Бомарше должен был, по мысли маркизы Помпадур, оказать шевалье честь. Прекрасная дама всегда умела обращаться с людьми искусства и... обращать их друг против друга. Отчаявшись сама выманить у Шарля его дипломатический архив, она подослала в Англию Бомарше да ещё с тиражом книги де Бомона. Литератор-дилетант, конечно, был польщён, но резидент насторожился не на шутку.
Улыбчивый господин очень не понравился Лизе. Его цепкие глазки чересчур внимательно шарили по дому. А на представление графини: «Знакомьтесь, мэтр, это моя воспитанница Элиза де Роган» — тот скроил такую понимающую мину, мол, всё нам про вас известно, что девочке стало не по себе.
Однако, как с удовольствием отметила Лиза, господин Бомарше не на ту напал. Любезнейшая графиня де Бомон держала ухо востро. Она засыпала гостя комплиментами, перезнакомила с батской публикой, которая, как мухи на мёд, слетелась в её салон поглазеть на заезжую знаменитость. Но сама оставалась настороже. Ей не терпелось вцепиться в свою уже изданную книгу, затвориться с ней в комнате и насладиться чтением собственного текста, уже набранного и отпечатанного. Не ясно, почему на ещё пахнущих типографской краской страницах он производил особое впечатление.
Усилием воли Шарль взял себя в руки и отложил удовольствие до лучших времён. Вместо этого он всюду сопровождал Бомарше, показывал ему город, возил к наиболее известным источникам, переводил французские остроты драматурга английским аристократам и делал это столь удачно, что батское общество покатывалось со смеху. Словом, гость имел успех, графиня де Бомон тоже.
Но драматург был деловым человеком и в первый же день изложил Шарлю требования маркизы Помпадур: двенадцать тысяч ливров, и архив переходит в собственность французской короны. Избравший тактику затягивания времени резидент назвал сумму в двадцать тысяч. Это был беспроигрышный ход. Бомарше не мог сказать ни да, ни нет. Ему следовало посоветоваться с версальским начальством.