– Как же Хью сгорел?
– Помните, как он скупал дюжину свечек, потому что он боялся темноты и засыпал под свет свечи?
– Ну да.
– А то что он не дал свеч молодому пастуху, когда тот искал заблудившуюся овечку в кустах. Боялся, видите ли, что ему самому свечей на ночь не хватит. Пастух тогда ночью не пошёл в ту чащу, ни черта не видел. А Хью его выпорол за то, что тот не искал ничего. А как?
– Ну да.
–Ну так вот этот старый хрен из-за одной свалившейся на пол свечки и ПОГОРЕЛ! – залился смехом мужчина, свалившись со стула. Вместе с ним засмеялась вся таверна.
– Какой ужас! Они радуются смерти несчастного человека. – прошипела на ухо Генриху Оливия.
– Видимо, тот мужчина был лихим засранцем, раз уж все радуются его смерти. – пожал плечами Генрих. – нам предлагают бесплатно выпить. Пей, пока дают.
Оливия молча налила себе настойку и тепло разлилось по телу. Она пила за человека, который сгорел из-за свалившейся горящей свечки.
Потерянный дом
– Могу вас поздравить! Спустя одну ночь, мы уже будем в городе. – ухмыльнулась королева.
– Что ж, скорее бы эта холодная ночь прошла. – посмеялся Азгур. Ему было непривычно укутываться в меха во время скачки. Было неудобно, но и без этого никак не мог обходиться. До чего же дикая страна! Дикая погода, дикий ветер, дикая королева. Хотя тут по-другому никак. В таких условиях нельзя быть мягким и добрым – помрёшь от холода, потому нужно быть как морозоустойчивое растение: костенеть и терпеть любые нападки природы.
Спустя какое-то время Азгур добавил:
– Признаться вам, будь вы моложе и чище, я бы всеми силами добивался вашего расположения стать вашим мужем. Я вижу внутри вас юг. Своенравный и дикий.
–Женщины на юге смиренны и покорны мужчинам. –спокойно с ухмылкой возразила Маргарита. Ей польстил этот честный комплимент.
– Только своим. Но если южная женщина в ярости, то она расцарапает лицо мужа, зная, что он её за это накажет, но всё равно царапает! Чем и привлекательны наши женщины – они всю жизнь усмиряют свою бурю, что таится внутри них, но иногда эта буря выходит наружу.
– Да, в этом действительно что-то есть. – задумчиво произнесла королева, вспоминая как ударила своего мужа, не боясь, что он её убьёт. Ей было всё равно. Видимо, Азгур прав, в ней действительно был юг.
– Хотя вы слишком мужеподобна для южной женщины – вы не любите кому-то угождать, да и меня, думаю, терпите из своей личной выгоды. – прервал её мысли мужчина.
– И тут вы правы. –грубо ответила королева.
Азгур засмеялся:
–Неужели вас это задело?
– Я не угождаю людям, потому что они этого не заслуживают, а просто так делать это, не имеет смысла. Думаю, вы со мной в этом согласны. Вы же не угождаете просто так?
– Соглашусь. Вы очень умная женщина.
–Тут ничего нового вы мне не сказали. – фыркнула королева, но втайне завидовала способностям этого мужчины. Он ни разу не был в этой стране, но так хорошо владел языком, даже мудрые мысли изъяснял превосходно. Её же, девушку южных кровей, обучали её родному языку, и всё было безрезультатно. Её отец даже боялся, что дочь родилась слабоумной.
– Мне даже вас жаль. Не представляю, каково вам было: иметь южную кровь, но ни разу за жизнь не побывать на юге. Вы чужая для этой страны своим нравом, но чужая и для юга тем, что вы жили здесь и не знаете моего языка. Да и некоторые привычки севера в вас уже засели. Чужая и никому не нужная.
Королева молчала.
Слепая вера
На следующий день, расплатившись за ночлег в таверне и собрав незаметно, остатки еды с ночного разгула, Генрих и Оливия отправились дальше в путь.
На этот раз осень подарила им один день без мороси, так что путь проходил с меньшими неудобствами.
Быстро стемнело. Их привлёк вдалеке огонь. Полагая, что это деревня, и там можно переночевать, Генрих и Оливия отправились туда.
Их радушно приняли, дали ночлег и пригласили к общему пиршеству у огромного костра. Жители объяснили, что сегодня они собрались все вместе по случаю того, что великий спаситель 20 лет тому назад прибыл к ним из небес.
– Ещё одни странные жители леса – прыснула Оливия в ухо Генриха.
– И заметь, все они весьма добры. – улыбнулся Генрих.
Их разговор пришлось прервать из-за пения местных жителей. Где-то ритмично стучали, кое-где бряцали украшениями. Народ начал подниматься и дико танцевать, будто их изнутри вытряхивали как мешок.
Одна женщина изогнулась и затряслась, издав рык раненного зверя.
«Пей» – сказали Генриху. Он даже не видел, кто протянул ему из темноты сосуд.
Сердце учащённо забилось, а время будто остановилось.