Дорога была усыпана листьями, становились сыро и грязно. Оливия не чувствовала своих рук от холода – они были вечно красными, мокрыми и холодными. В воздухе стоял запах прелых, опавших листьев. Генрих же будто не чувствовал холода и ходил с улыбкой на лице:
– Люблю запах листвы. Однажды привезли на королевскую кухню из юга перец. Все прибежали посмотреть на это чудо. Я тоже. Этот запах, я думал, не забуду никогда. Как же я удивился, когда обнаружил, что свежеопавшие листья пахнут очень похоже. Конечно, это не сравнится с тем ароматом, но хоть что-то. Потому именно в такую пору года, когда всё голо, сыро и холодно, я становлюсь по-настоящему счастливым, ведь я снова ощущаю тот запах экзотики, когда я был молод, и у меня было много надежд.
Последние слова Генрих произнёс с грустью. Иногда он нарушал молчание и рассказывал урывками какую-нибудь историю своей жизни. Оливия внимательно его слушала, ей было действительно интересно, как он жил до встречи с ней.
Однако он так и не осмелиться никогда рассказать ей, что именно он продал Матильду Уолтону. В начале пути он бы ещё мог это сказать, но сейчас не мог – что-то его останавливало…
Прибытие
Въезжая в свой родной замок, королеве стало дурно от запахов. Зрелище тоже не вызывало трепетного чувства счастья: снующие люди с недовольными лицами. Все стены были изгажены размозженными овощами, кровью, навозом. Повсюду стояли горы отходов. Животные беспризорно ходили и будто нарочно лезли под ноги лошадям. Да, это не благоухающий юг. Неужели она столько лет жила среди этой вони и грязи?
– И этим смрадом я буду править?! – возмутился Азгур.
– Тише в своих высказываниях, пока что тут правит Эдуард. – прошипела Маргарита. Она заранее надела плотную вуаль, чтобы её никто не смог узнать. Сесть в повозку она отказалась.
– А я думал, что от вас несёт из-за тяжёлого отравления.
– В нашей стране не принято часто умываться. Это укрепляет тело и дух.
– И вы ещё считаетесь сильным союзником? Да вы просто толпа бродяг! Толпа смрадных, заразных бродяг! – произнёс Азгур на своём языке.
– Я бы просила вас возмущаться как можно тише. В нашей стране, как и в вашей, много шпионов, знающие ваш язык, которые лихо передадут Эдуарду ваши слова.
– Надеюсь Эллу вымоют прежде чем представят мне. Чем у вас знать обычно занимается? Вспахивают поле? Работают в дубильнях? – злобно пошутил Азгур.
«Шути сколько хочешь, вытерплю.» – подумала королева.
– Я здесь быстро наведу порядок.
– Напоминаю, я ещё жива.
– Что ж, вынужден сообщить, что сейчас пора воспользоваться повозкой, чтобы мы смогли беспрепятственно въехать во внутренний дворик. Эдуард не народ – умён и внимателен.
С неприкрытым недовольством королева спряталась в повозке.
Слуги приветствовали Азгура крайне вежливо. Вскоре к нему вышел сам король Эдуард:
–Брат мой! Как же я заждался! – обрадовался король Эдуард, широко расставив руки, приготовившись для объятий. Сжав друг друга в лёгких объятиях, Эдуард предложил сразу же познакомить Азгура с Эллой. Король специально ещё не оповещал свою сестру, чтобы устроить ей приятный сюрприз, однако ответ Азгура его немного опешил, когда тот попросил об аудиенции прямо сейчас, чтобы обсудить все тонкости брака. Ещё больше Эдуарда поразила просьба принести вещи правителя юга его собственным приезжим слугам, которые сопровождали Азгура весь путь. И чтобы путь для его вещей до покоев был без страж, ссылаясь на то, что не хочет чувствовать себя тут заключённым.
Эдуард хоть это и счёл странным, однако не смел отказать в просьбе своему гостю. Он, Азгур и один из южных стражей вошли в приёмный зал. Оказавшись в этом месте, Азгур сразу начал настаивать на письме от короля о том, что он отдают свою сестру замуж за Азгура, как тот и обещал, и в случае смерти ветви Эдуарда, трон займут потомки Азгура и Эллы. Ослеплённый счастьем Эдуард не озадачился таким поведением правителя юга, ссылаясь на то, что дорога утомила, и он хочет побыстрее приступить к делу, ради которого он и проехал путь. Нет, он не был наивен и глуп, но счастье иногда сильно ослепляет даже самый ясный ум.
Они стояли так близко друг к другу, что каждый из них чувствовал дыхание рядом стоящего. Подписав письмо, Азгур резко повернул лицо Эдуарда к себе, достал клинок из кармана и поразил им Эдуарда в живот. Король смотрел на Азгура удивлёнными глазами и медленно соскальзывал вниз, хрипя от шока и боли.
Правитель юга повернулся к своему стражнику и приказал:
– Позови королеву.
Стражник поклонился и ушёл. Азгур полоснул горло дёргающегося на полу Эдуарда. Кровь стекала с шеи, иногда будто бы выскакивая, словно пыталась вырваться наружу. Хрипы усилились, но вскоре быстро перешли в булькание и дальше и вовсе наступила мертвенная тишина. Лишь пузыри крови лопались на шее и устах покойного короля. Взгляд короля остался таким же удивлённым, правда, безжизненным, глядящим в одну точку.